Летопись 3 (СИ)

  Издеваясь, Розенфельд поднимает руку и шевелит пальцами. В ответ синхронно сгибаются железные суставы манипулятора, крюки захватов повторяют движения. Медленно, опасаясь повредить трубу, манипулятор приближается к человеку. У Алексея кружится голова, слабость в ногах заставляет опуститься на колени. Слабеющий с каждой минутой разум говорит ему, что через минуту механическая рука сожмёт его шею железной хваткой. Лопнет кожа, хрустнут позвонки, брызнет кровь … рыча, словно дикий зверь, Алексей хватает обеими руками манипулятор и со всей силы толкает в противоположную сторону. Железная «дура» сносит трубу подачи охлаждающей жидкости, два пароотвода и упирается в кассету с графитовыми стержнями. Вода хлынула в реакторный зал с новой силой, будто стремясь заполнить его до краев и превратить в бассейн. Раскаленный пар вырывается из поврежденных труб, заглушая все звуки злобным шипением и свистом, словно гигантская гадюка, вырвавшаяся на волю.

  - Кажется, все? – беззвучно шевелит губами Алексей, глядя в иллюминатор. Становится в полный рост, спина выпрямляется, гримаса боли на лице пропадает, усмешка приподнимает уголки губ.

  Розенфельд прижался лицом к стеклу и смотрит неверящим взглядом на происходящее. В широко распахнутых глазах недоумение, страх и досада на происходящее. Он трясет головой, что-то бормочет, а за его спиной суетятся люди в защитных костюмах, ярко мигают алые огни тревоги, воют сирены на разные голоса – Янкель не видит и не слышит, он весь там, в непосредственной близости от бронированной колбы реактора. Вода медленно заполняет помещение, клубы пара вырываются из рваных дыр в трубах. Посреди этого хаоса стоит человек, которому плевать на близкую смерть – а ведь мог жить и еще как! – и улыбается.

  - Чему ты смеешься, идиот! – шепчет Розенфельд.

  Взгляды встречаются. В жизни бывают ситуации, когда люди понимают друг друга без слов и жестов. Есть нечто внутри нас, что намного старше языка и старше нашего человеческого облика. Это то, что составляет суть живого, его сущность. Все живое связано между собой, понимает и сознает себя и других. Алексей молча смотрел в глаза Розенфельда. В них не было страха, сожаления и обиды. Просто смотрел отсутствующим взглядом. И по его лицу было видно, что он уже не здесь, а где-то в другом месте, времени и мире. Розенфельд понял это. Страх и растерянность отступили, он спокойно, снимает пульт управления краном с руки, делает знак трем телохранителям, которые стоят рядом, не давая кому-либо мешать шефу. В руках появляется оружие, длинные очереди расчищают путь к аварийному лифту. Двери распахиваются, Янкель спокойно входит внутрь, телохранители за ним. Опять гремят выстрелы. Желающие немедленно покинуть зал управления раньше Розенфельда умирают на месте. Лифт мчится вверх, к посадочной площадке, на которую уже садится персональный вертолет Янкеля. Взрыв реактора рушит здание изнутри, межэтажные перекрытия складываются наподобие книг в стопке. Когда проваливается крыша, на которой была посадочная площадка для вертолетов и конвертопланов, вместе с ней проваливаются в радиоактивную пропасть десятки людей, которые наивно верили до последнего момента, что их не бросят, спасут. И спасут семьи – детей, жен и престарелых родителей, которые неизбежно погибнут от радиоактивного заражения местности. Потому смерть их будет медленной и неминуемой, оттого непереносимо ужасной.

   ЧАСТЬ 5.

   Глава1.

  - Что ж, поздравляю вас, генерал, - говорит Артемьев, крепко пожимая руку Знаменского. – И с благополучным возвращением, и с еще одной звездой. Теперь вы генерал-полковник, кандидат на должность начальника главного управления внешних операций. И, судя по некоторым данным, будущий министр обороны.

  - Слишком много всего. Не находите, Владимир Александрович? – с хмурой улыбкой спрашивает Валерий.

  - И это только первый кусок пирога, который вам предлагают, Валерий Николаевич.

  - Что ж может быть еще? – удивился Знаменский. – Куда больше-то?

  - Ах вы, душка военный! – притворно восхитился старый контрразведчик. – Не обижайтесь, это я так, к слову. Вы человек разумный, но в придворных интригах смыслите мало. По правде говоря, вообще ничего. Вы, Валерий Николаевич, на сегодняшний день один из самых популярных политиков нашей страны. В преддверии президентских выборов …

  - Я не политик! – отмахнулся Валерий. - Простите, что перебил.

  - Ничего, - кивнул Артемьев. – Вы политик, потому что политика выбрала вас. Извините за корявую фразу.