Летопись 2 (СИ)

  Правый двигатель загорелся, когда самолет летел над Карибским морем. Справиться с огнем бортовая система пожаротушения не сумела. Открытое пламя пропало, но движок продолжал чадить, как самовар. Самолет потерял скорость, машина стала рыскать по курсу и заваливаться на правое крыло. Опытный пилот “держал” самолет хорошо, насколько это вообще возможно в такой ситуации, но пассажиры запаниковали. Крики, попытки встать с мест, истерики и обмороки – стюардессы с ног сбивались, успокаивая людей. Паника утихла, когда командир экипажа по громкой связи объявил, что самолет может лететь и на одном двигателе, надо только сидеть спокойно, а не метаться по салону. Посадка будет в штатном режиме, до ближайшего аэропорта десять минут лету. В иллюминаторах уже показалась земля, посадочная полоса приближалась, как спасительный берег, самолет выпустил шасси … взрыв неисправного двигателя разом перечеркнул надежду на жизнь. Машина валится на огрызок крыла и камнем идет вниз. Над самой землей пилот каким-то чудом разворачивает самолет, машина идет боком по касательной траектории прямо на песчаные холмы. Удар о вершину бархана разламывает самолет, части корпуса сталкиваются, землю сотрясает гулкий взрыв. Вспыхивают остатки топлива, облако огня накрывает место трагедии. Алексей пришел в себя, когда его несли на носилках. Он попытался встать, еще не понимая, где он и что произошло. Санитары с криком шарахнулись прочь, увидев, как поднимается тот, кого считали мертвым. Алексей стоял, пошатываясь и растопырив руки, от него сильно пахло керосином, одежда висела клочьями. А вокруг лежали изуродованные до полной неузнаваемости тела, куски обшивки и дымилась земля.

  “А что дальше-то? – вспоминал Алексей. – Вроде укол сделали, куда-то везли… потом вроде больница, люди какие-то ходили, бормотали не по-нашему. Черт, вот ни хрена не вспомню!” Снаружи донеслись непонятные выкрики, верблюд радостно хрюкнул, мешок затрясся, потом рухнул на землю. Алексей больно стукается спиной, в мешок проникает мелкая, как мука высшего сорта, пыль, от которой нестерпимо хочется чихать. Узел на горловине развязывается, ткань спадает, поток ослепительного света заливает глаза. Затекшие мышцы слушаются не очень, Алексей с трудом встает и тут же натыкается на острие штыка. Рядом стоит, выпучив глаза, смуглый парень. Длинные, до плеч, волосы повязаны ремешком, торчит воронье перо, пятнистая униформа покрыта пятнами засохшей грязи, глупые сандалии на босу ногу утопают в песке. В руках парня старичок АКМ с примкнутым штыком. Выражение скуластого лица такое, что Алексею сразу захотелось отбить ствол и дать в морду наглецу, возомнившему, что он супермен. Парень, похоже, ошибку понял и отступил на пару шагов.

  – Молодец! – кивнул Алексей. – А то уже руки чесались.

  Глаза на удивление быстро адаптировались к яркому дню, Алексей с любопытством огляделся. Как он и предполагал, это действительно бродячий цирк. Несколько крытых повозок на автомобильных колесах запряжены лошадьми, южноамериканские ламы сбились в кучу и чего-то там второпях поедают в пластмассовом корыте. Мужчины и женщины разбредаются по кустам справить нужду, животные ждут водопоя и кормежки, шустрые, как мыши, дети собирают хворост и мусор для костра. Из ближайшей повозки двое молодых парней вытаскивают носилки. Невысокий мужчина в льняном костюме садится, опираясь руками. Одна нога в гипсе, грязные бинты покрывают от пятки до промежности. Костюм измят, выпачкан засохшей кровью, у мужика красуются черные круги под глазами, лицо осунулось, щетиной можно ковры чистить. Узрев Алексея “льняной костюм” дергается, бледные губы раздвигаются, впалая грудь наполняется воздухом.

  – Порычи мне, придурок! – цедит сквозь зубы Алексей. – Вообще ноги выдерну.