Летопись 1 (СИ)

   Мысли мамы заняты совсем другим, взгляд равнодушно касается желтоватого пластика.

   – Да, раньше такие были. Он не работает наверно.

   – Включается сам по себе. Текст странный показывает.

   Взгляд мамы возвращается к планшету, в глазах появляется огонек тревоги.

   – Погоди-ка! Я где-то видела этот планшет!

   – Не может быть. Я нашел его в развалинах.

   – Дай-ка мне.

   Скользкий и холодный листок пластика наполняется теплом, экран светлеет, появляются буквы. Но изображение двоится, слова наползают друг на друга и понять ничего невозможно.

   – Вспомнила! – восклицает мама. – Это было, когда тебе только-только исполнилось пять лет. Мы в землянке жили, на окраине. Неподалеку военные были, стреляли все время. Ты нашел его на улице, в дом притащил. Вспомнил?

   Денис пожал плечами:

   – Я много чего находил и все тащил в землянку. Но если я его принес, как он оказался на другом конце города, да еще и в развалинах? Наверняка другой.

   – Может быть, – вздохнула мама. – Тот я выбросила. Они следили за людьми.

   – А твоя посудомоечная машина не следит? – с улыбкой спрашивает Денис.

   – Это другое! – сварливо поджимает губы мать. Она небрежно бросает планшет на подоконник, экран мигает, яркость уменьшается. Изображение восстанавливается, проступают буквы…

   … любовь. Сколько определений, выводов и даже законов! Все чувства иррациональны, но это самое-самое. Как бы не пыжились поэты, ловеласы и писатели – которые ВСЕ “знатоки” человеческих душ! – понять ничего нельзя. Эти надутые спесью придурки похожи на козявок, путешествующих по необъятной туше слона. Вроде что-то видно, даже понятно здесь и здесь, и уже можно глубокомысленно изрекать истину – или с надрывом, размазывая слезу по мордасне. Или ерничая изо всех сил, низводя до простого обмена жидкостями и надувая щеки типа - ах оставьте, я все познал(а). На самом деле это насекомые, копошащиеся возле заднего прохода пресловутого слона. Никто ничего не знает. Можно лишь предполагать, что любовь – таинство, пришедшее в наш искусственный материальный мир из мира истинного, нематериального. Мы преломляем истину в соответствии с нашими убогими представлениями, а поскольку умственно недоразвитых калек с высшим образованием очень много, то появляются – и пользуются успехом среди них! – теории об обмене жидкостями.

   Иррационально то, что не способен понять наш ограниченный разум. А любовь самое иррациональное чувство из всех. Оно опасно, оно не логично, неразумно – да просто сумасшествие! Если дарит счастье, то на миг. Потом уходит, оставляя пустыню. Иной раз кажется, что любовь придумал дьявол, потому что ведет она чаще всего к гибели. Не перечесть произведений о любви. В основном врут. Красивости всякие придумывают. Заманивают, значит, в пропасть! Тристан и Изольда, Дон Кихот, Ромео и Джульетта, Анна Каренина – все плохо кончили! И что? Поколения за поколениями читают, представляют и обливаются слезами в душе. Сочинители, придумавшие все эти анекдоты, считаются великими. Нет, лучше так – ВЕЛИКИМИ. Спроси любого в какой угодно стране, кто такой Шекспир – ответит. А кто правил Англией во времена Шекспира? Кто был премьер-министром? Никто не скажет! А умственный мутант и столицу Англии не назовет. Но даже те, кто не знает столицу Англии, хотят любить и быть любимыми. Согласны на все ради любви, но никогда в этом не признаются.

   То, ради чего мы готовы отдать жизнь, не принадлежит нашему жалкому мирку. Оно оттуда, откуда все мы пришли и куда уйдем, завершив череду испытаний. Не бывает несчастливой любви, есть только ЛЮБОВЬ, начало, суть и конец всего…

  Хилая зима незаметно переходит в такую же странную весну. Жалкие подобия сугробов пропадают, наполняя воздух влагой и запахом плесени. Зарядили дожди, окончательно добив остатки снега. Везде, где не было асфальта, разлеглась жирная наглая грязь. Все автомобили обрели одинаковый серый оттенок, в магазины не успевали завозить баллоны с омывателем стекол. К вечеру разбирали все, даже самую дешевую и вонючую смывку. Мойщики машин на заправках сбивались с ног и требовали надбавки за особые условия работы. Деревья готовились распустить почки, трава расправляла узкие плечи, самые наглые мухи уже гудели в оконных проемах. Денис работал по двенадцать часов в день, стремясь заработать как можно больше. Не забывал читать, много и бессистемно, твердо помня, что на вступительном собеседовании могут спросить что угодно. Война ушла на далекие окраины империи, полыхала на других континентах. Правительство сняло ограничения на беспроводную связь, интернет на средней скорости стал бесплатным и общедоступным. Денис даже на работе исхитрялся готовится к поступлению в ВУЗ – загружал в электронный мозг экскаватора алгоритм работы на заданном участке и запускал “автопилот”, а сам тем временем через ОДР (очки дополненной реальности) вникал в премудрости науки. Изредка, вполглаза смотрел, что там делает умная машина и опять погружался в мегабиты документов и хроник.

  – Ты так похудел! У тебя, наверное, глисты завелись! – воскликнула мать, увидев сына в субботу.

  – Мама, у меня нет глистов!

  – Ты проверялся?