Летом сорок первого

При этих словах генерал повернулся к Флерову и Кривошапову и с нескрываемым удивлением посмотрел на обоих. Магическое слово «батарея» прозвучало в ушах командующего сладкой музыкой. Это было как раз то, чего ему так не хватало в данной критической, если не сказать отчаянной, ситуации. Ему нужна, очень была нужна батарея! Хотя бы дюжина полевых орудий, и он смог бы выправить положение, остановить, задержать продвижение немецких подразделений на этом участке. Ему было известно, что гитлеровцы навели переправу через Днепр и что в Орше идет выгрузка крупных сил врага, а танковый клин, рассекая фронт, врезался в наши тылы и с юго-запада устремился на восток, к Смоленску. Но генерал не знал, что значительно севернее, такой же танковый клин, из Витебска, прорвав нашу оборону на стыке армий, так же движется лавиной на восток, чтобы где-то за Ярцевым, в районе Вязьмы, взять в клещи, в гигантские тиски войска Западного фронта...

– Нет у них, товарищ генерал, никаких пушек, кроме одной гаубицы! – не выдержал седоголовый полковник. – Одни зачехленные понтоны на автомашинах! Какая ж там еще батарея? Драпают полным ходом в тыл, саперники!

– Мы не драпаем, а проскочили далеко вперед мимо штаба, – уточнил Кривошапов и протянул генералу конверт с сургучными печатями. – Мы из Москвы! Разрешите вручить вам, товарищ генерал, пакет из Ставки!

Генерал разорвал конверт, вынул лощенный лист бумаги, с грифом «совершенно секретно», быстро пробежал глазами текст и снова, уже дружески и приветливо, посмотрел на Кривошапова и Флерова. Он вспомнил о полученной на днях непонятной шифрованной телеграмме из Ставки, в которой сообщалось, что на Западном фронте предполагается применить против фашистов «эрэсы» и что фронту выделяется одна батарея. Тогда в штабе долго ломали головы над непонятным и таинственным словом. Но потом командующий фронтом маршал Тимошенко, а вместе с ним и маршал Буденный вспомнили, как незадолго до войны, возглавляя государственную комиссию по испытанию новых видов оружия, на одном из подмосковных полигонов они видели эти самые «эрэсы», хотя тогда они назывались как-то по-другому... И вот это новое, строго секретное оружие прибыло на фронт в его распоряжение, и надо было же так случиться, что появилось оно в критически сложной ситуации, в самое неблагоприятное время. У генерала от внезапно свалившегося на его плечи тяжкого груза государственной ответственности за сохранение нового оружия неприятно похолодело внутри. Ему было сейчас вовсе не до испытания реактивных установок, названных в документе Ставки «БМ-13». Другая задача стояла перед ним – нужно было во что бы то ни стало задержать продвижение гитлеровцев, сорвать выгрузку войск противника на железнодорожной станции в Орше.

Генерал, воевавший на фронтах Гражданской войны, бивший японцев на Дальнем Востоке во время конфликта на КВЖД, сражавшийся в Испании, привык брать ответственность на себя и самостоятельно принимать решения. В данной обстановке у него просто не было иного выхода. И он спросил:

– Кто командир батареи?

– Капитан Флеров, товарищ генерал, – ответил Кривошапов. – Мне поручено представлять на фронтовых испытаниях командование и дать заключение.

– Сколько стволов в батарее? – уточнил генерал, обращаясь к Флерову. – Дюжина будет?

– Ни одного, товарищ генерал, – ответил Флеров, – ни одного ствола за исключением гаубицы, взятой для пристрелки. – И добавил поясняя: – Каждая боевая машина несет пусковое устройство, на котором установлены по шестнадцать реактивных снарядов.

– Эрэсов? – уточнил генерал.

– Так точно, эрэсов. Калибр сто тридцать два миллиметра, вес сорок два с половиной килограмма.

– Какой, какой калибр? – поднял голову офицер, что-то рисовавший на карте.

– Сто тридцать два миллиметра, вес каждого снаряда сорок два с половиной килограмма, – повторил Флеров.

– Ничего себе подарочки!

– И вы можете сейчас дать залп из этих... ваших боевых машин? – спросил генерал с надеждой в голосе.

Все офицеры, находившиеся в штабе, вместе с седоголовым полковником смотрели на Флерова и ждали его ответа.

– Могу, – ответил Флеров, хотя еще ни разу не проводил стрельб из боевых машин.

– Подойдите ближе к столу, к карте, – сказал генерал, словно ему не раз приходилось командовать реактивными установками.

2

День выдался ясный, солнечный и по-летнему теплый. По небу плыли редкие белые облака, похожие на большие куски растрепанной ваты.