Лето пахнет солью

— Вообще-то папа сказал, что ненадолго. Просто так получилось, что у нас уже жилье забронировали, а тут еще приехали люди, и мы случайно сдали забронированное… Ну и папа развел руками и говорит — собирай своих лошадей, а я на чердак раскладушки принесу. Уедут отдыхающие — поставишь всё на место.

— А ты что? — спросила я.

— А что я… — скис Марк, и было понятно, что он тогда попросту расплакался. — Папа тогда сказал — если хочешь, купи свой десятикилограммовый арбуз, ну и вот. — Марк кивнул на арбуз.

А потом полез в карманы и продолжил:

— И вот, — и стал доставать жвачки, шипучие конфеты… Большие были карманы у Марка! Марк добавил: — У меня еще шоколадки в комнате есть.

Тут Марк встал из-за стола и посмотрел на нас.

— Ладно, — грустно сказал он. — Пойду собираться. Завтра эти отдыхающие въезжают.

— Подожди-подожди! — крикнула я. — Мы что-нибудь придумаем!

А молчавший до этого времени Максим спросил:

— Что хоть за чердак? Какие лошади?

Я смотрела на Марка и понимала его сомнения. Что это был секрет. И что какой-то жалостливый парень, в которого влюбилась отдыхающая Марка, просит этот секрет просто так вот раскрыть. Но с другой стороны, лучше уж доверить тайну незнакомому человеку, чем собирать в целлофановые пакеты лошадей, которые умеют перебегать с места на место, которые стучат копытами и, наверное, берут с ладоней ранетки. И самое страшное заключается не в том, чтобы раскрыть секрет, а в том, если человеку твой секрет не понравится. Если он посмотрит, и скажет — ну лошади. Ну ракушки. И что?

Марк грустно вздохнул:

— Пойдемте, отдыхающие…

Максим оценил. Даже присвистнул и уважительно посмотрел на Марка. Но произнес мечтательно:

— Сюда бы еще комп…

Я хотела погрозить кулаком, но тут Марк печально вздохнул и сказал:

— Ага…

Ну мальчишки!

Было понятно: лошадей убирать нельзя. Они осмелели, и теперь не нужно даже отходить на шаг назад. Лошади смотрели на нас, махали гривами, беспокойно ходили взад-вперед по балкам, скакали по полу. Не знаю, видел ли это Максим, или перед ним были только игрушки… Оказалось, видел. Он отшатнулся и испуганно шепнул:

— Шевелятся…

Марк засмеялся:

— Сам ты шевелишься!

Максим обиделся:

— То, что я шевелюсь, — это нормально.

Я, чтобы успокоить его, прижалась к Максимовой руке. И Максим весомо сказал:

— Ты, Марк, с чердака ничего не убирай.

Вот это разговор! Сейчас мой замечательный Максим найдет решение! И он добавил:

— А Динка что-то придумает.

Вот это спасибо. Вот это решение проблемы. Я бы сама и не догадалась, что, оказывается, все так вот просто. И вот стоим мы на чердаке, молчим, Марк с Максимом смотрят на меня, лошади притихли. Я забеспокоилась, подошла к заднему окну, выглянула в сад. Потом спросила:

— А если не убирать ничего? Пусть так и будут тут, среди лошадей…

Марк замотал головой:

— Папа сказал, что так нехорошо, людям не понравится, надо убрать.

Такой чердак разве что дуракам не понравится. И я придумала:

— А нас с родителями сюда пустишь? Нам понравится. А те, кто завтра приедет, пусть в нашу комнату заселяются.

У Марка загорелись глаза, а потом он снова нахмурился:

— Нет, не получится. Там две семьи. Им надо было две комнаты. Вот папа и говорит, что чердак хоть и низкий, но большой, все разместятся.

— Ничего страшного, — успокоила его я. И ласково добавила: — А Максим что-нибудь придумает.

— Да? — спросил Максим.

Мы с Марком засмеялись и закивали.

Максим замялся:

— Цу… просто… у меня два младших брата и родители…

Мы с Марком продолжали кивать. Максим еще выше приподнял брови, и мне захотелось его пожалеть. Но он сказал:

— И я с ними сегодня поговорю.

Марк будто этого и ждал. Он тут же рванул с чердака, крикнув с лестницы:

— Пойду поговорю с папой!

И мы остались одни. Конечно, были еще и лошади, но они разгуливали туда-сюда, им было не до нас. Максим взял меня за руку, я заволновалась. Мы сцепили пальцы. А потом он обнял меня и сказал:

— Ну и проблем с тобой.

— М-угу, — промычала я Максиму в рубашку.

Максим провел ладонью по моей жесткой ежиковой голове, и я посмотрела на него. Стало тяжело дышать, и слышно было, как стучат наши сердца — они перекликались с топотом копыт игрушечных лошадей.

Потом нам показалось, что по лестнице лезет Марк, и мы, испуганно отстранившись друг от друга, выглянули на улицу. Внизу никого не было. Мы вернулись на чердак, а я отступила на шаг назад, чтобы полюбоваться на нас с Максимом со стороны. И увидела, как красивый и доверчивый парень Максим наконец-то решился поцеловать длинную мальчишкоподобную девчонку. Когда другие целуются, мне почему-то всегда становится неловко.

И я отвернулась, чтобы им не мешать.

Вечером мы с родителями собирали вещи. Оказалось, что за день вещей значительно прибавилось. Еда, какие-то сувениры… Чье это вообще? Неужели наше?

Мама сказала:

— Не успели приехать, как уже собираемся.

Папа быстро прокрутил в голове, за что в маминой фразе можно зацепиться. И нашел:

— Ну да, мы же успели приехать.

— Куда успели? — спросила мама.

Начинается!

— Куда надо — туда и успели, — сказала я, попытавшись остановить этот спор. Хотя зачем останавливать? Это даже весело.