Лето на Парк-авеню

Сморгнув слезы, я подняла взгляд на улыбавшегося швейцара, который коснулся шляпы и приоткрыл для меня дверь. Мне захотелось поиграть со временем, вбежать в отель и найти там маму. Захотелось броситься ей на шею, прижаться подбородком к ямке возле ключицы и вдохнуть аромат ее духов. Мне так хотелось хоть раз еще взглянуть на нее, услышать ее голос.

Переступая порог, я думала только одно: «Это был ее дом». Здесь она жила. Мои каблуки стучали по мраморному полу, а я зачарованно осматривала гламурный холл с огромной лестницей и подиумом вдоль периметра второго этажа. Была там и зона отдыха с высокими стульями, растениями в горшках и прекрасным восточным ковром. Я присела на стул и, глядя на входящих и выходящих постояльцев, пыталась представить маму и Элейн, идущих летящей походкой.

Мне так хотелось ощутить присутствие мамы. Хотелось, чтобы это место принесло мне покой. Ведь оно оказалось в точности таким, как она его описывала, вплоть до прекрасных девушек в белых перчатках, ожидавших у окна своих кавалеров. Но я почувствовала еще большую тяжесть на сердце. Я не могла фотографировать здесь. Даже дышать было трудно.

Второй раз за тот вечер я была готова расплакаться, как вдруг кто-то обратился ко мне.

– Могу я вам помочь, мисс?

Я подняла взгляд на молодую женщину и покачала головой.

– Боюсь, что нет.

Я встала, поправила пальто и пошла к выходу.

Как только я вышла за дверь, в лицо мне ударил холодный ветер. Тротуары были запружены людьми – я была одинокой девушкой в большом городе.

* * *

Когда я проснулась наутро, погода была самая весенняя. Ничего похожего на прошлый вечер. Теперь промозглый холод, не отпускавший меня ночью, сменился мягким бризом. Небо было почти безоблачным. Тьма рассеялась, одиночество отступило, и я была готова к новым приключениям.

Даже при участии Труди мое знакомство с городом проходило не слишком гладко, а подземка по-прежнему приводила меня в замешательство. Граффити на стенах, холодные взгляды других пассажиров, то и дело мелькавшие крысы, запах мочи и моя несобранность, из-за которой я частенько пропускала остановки или садилась не в тот поезд – все это меня напрягало. Мне было комфортнее ходить пешком, так что я вышла пораньше и решила прогуляться.

Хелен попросила меня заглянуть к ней домой. Ей нужна была моя помощь, чтобы принести на работу какие-то вещи. Я прошла по 74-й улице и повернула налево, на Парк-авеню. Всего несколько кварталов от моего жилья над мясной лавкой, но это был другой мир. Я теперь поняла, почему мама хотела здесь жить. Ей была под стать эта яркая красота. Авеню была широкой, с ухоженной зеленой полосой посередине, где росли деревья и кустарники и вот-вот должны были распуститься крокусы с тюльпанами. Цветочные кадки вдоль карнизов утопали в алой герани и белой гортензии. Я подумала, что надо будет вернуться сюда с фотоаппаратом и поснимать всевозможных швейцаров, стоявших под навесами в отглаженной форме. Они казались мне не менее интригующими, чем богатые жильцы, которым они помогали садиться и высаживаться из такси и лимузинов.

Хелен жила на перекрестке 59-й и Парк-авеню, в здании в двадцать один этаж, смежном с винным магазином «Шерри и Леман», где средняя стоимость одной бутылки была выше моей недельной зарплаты. Хелен приветствовала меня у двери, в психоделическом платье от «Пуччи» и розовых туфлях. С ней были две сиамские кошки.

– Эта кисуля – Саманта, – сказала она, прижимая одну к щеке. – А вот этот красавец, – сказала она, отпуская Саманту и беря на руки второго любимца, тершегося о ее лодыжки, – это Грегори.

Мне было видно из прихожей стену, увешанную маленькими зеркалами, в галерейном стиле – зеркала выразительно отражали гостиную, выдержанную в голубых и розовых тонах различных оттенков, с двухместным диванчиком и софой, свежими цветами в вазах и леопардовыми элементами в декоре.

– У вас чудесный дом, – сказала я, пытаясь почесать Грегори за ухом.

– Ох, это не моя заслуга. Всем этим я обязана Майклу Тэйлору. Он обошелся нам в круглую сумму, но такой декоратор стоит этих денег.

Она плавно бросила Грегори на пол, и он приземлился с мягким стуком на плюшевый ковер. Рядом стояли две картонные коробки, набитые так плотно, что Хелен даже не стала их закрывать.

– Ты могла бы взять эту коробку, а я – другую.

Она вручила мне коробку со всякой всячиной, объемную, но не тяжелую, заполненную подарочными коробочками, подушками с вышивкой и какой-то мягкой игрушкой, засунутой мордой вниз. Хелен подняла вторую коробку на бедро и застыла.

– Ух, – она поставила коробку на пол. – Чуть не забыла обед, – она метнулась за угол и почти сразу вернулась с маленьким бумажным пакетом, бурым и мятым, и положила его сверху. – Идем?

Швейцар внизу придержал для нас золоченые двери.

– Такси, будьте добры, – сказала я ему, успев заметить, что вызывать такси входит в обязанности швейцара.

– Ой, Элис, дорогая. Нет. Я никогда не езжу на такси. Слишком дорого, – я подумала, что она шутит. – Нет уж, – сказала она решительно. – Я езжу автобусом. Каждый день.