Лето без каникул

Через пять минут Ваську Про́цента словно сдуло за борт. В машине ехал его двойник в новеньком черном костюме, лакированных ботинках и велюровой шляпе, которую он носил словно кепку, низко надвинув на глаза. Эту шляпу он, наверное, приобрел раньше всех прочих вещей своего гардероба. Разве она не подтверждала, что он уже стал настоящим городским человеком? Ну-ка смотрите, кто приехал! Гость! Знатный гость из города. То-то! Это вам не Петька с Федькой — деревенские растяпы. Не скрывая своего пренебрежения, Игорь сказал:

— Какой красавец! Какой костюмчик!

Про́цент как будто ничего не слышал. Только когда они остановились у правления колхоза, он задержал Игоря и сказал ему предостерегающе:

— А между прочим, советую жить со мною в мире.

— А ты не пугай. Чего доброго, еще спросят гостя, не надоели ли ему хозяева. — И Игорь перемахнул через борт.

7

Игорь уже стал забывать свою поездку в город.

А для чего, собственно говоря, его вызывали? Подтвердить, что решил работать в колхозе? Чепуха какая-то! А экзамены шли своим чередом. Обществоведение, английский, химия. Как волна за волной.

Но вот позади последний экзамен. Все сидят в классе. Ждут директора. Его куда-то срочно вызвали.

В классе тихо и чуть-чуть тревожно. В чем дело? Куда вызвали Егора Васильевича? Хорошее или плохое их ждет? И первым не выдержал этого напряжения Игнашов. Стараясь казаться веселым и остроумным, он многозначительно оглядел класс.

— А что, если вот сейчас войдет Егор Васильевич и скажет — производственный стаж отменен, и все поступают в вузы на равных правах.

Игнашова перебил Рюмахин. Он даже вскочил на парту.

— Хотите знать, в чем дело? Никакие мы не выпускники. Школярами были, школярами останемся. Несчастные лоботрясы, переростки, родительские иждивенцы! Вузы вам подай! Ишь чего захотели. А вот возьмут и еще год прибавят! Какой же это будет уже класс?

Молчание и растерянность. И вдруг по классу прокатился хохот.

— Ну и Рюмахин!

— Вот башка!

— И надо же такое придумать.

Неожиданно в дверях появилась Яблочкина. За ней вошли Егор Васильевич и Анна Михайловна. Если судить по красным глазам Анны Михайловны, то случилась какая-то беда. Их встретила тишина, и в тишине послышался неуверенный голос Анны Михайловны:

— Егор Васильевич, может быть, лучше сначала поговорить с родителями?

— Мы сами родители! — в одну глотку заревел класс.

— Не надо преувеличивать, — спокойно восстановил порядок Егор Васильевич. — Но вы достаточно взрослые, чтобы самим решать, как жить дальше, после школы.

— Правильно! Сами! Говорите, Егор Васильевич.

Послушаем, послушаем. Ну, что там скажет им Егор Васильевич? Как жить дальше? Игорь добродушно улыбнулся директору. Опоздали, Егор Васильевич, опоздали. Я уже все обдумал, а вы только собираетесь меня наставлять. Да и то как-то нерешительно. Что с вами, Егор Васильевич? Похоже, что вам надо поднять какую-то огромную тяжесть и вы боитесь ее, не рассчитываете на свои силы. Ну, правильно! Надо только начать! Вы просите разрешения говорить с нами, как со взрослыми? А как же иначе? Мы и есть взрослые. Правильно. И мы уже понимаем, что у каждого есть не только свои стремления и желания, но и свои обязанности. Это тоже правильно! Ну, а дальше что? Что из этого следует? Ага, вот где начинается. Не всегда личные желания и обязанности совпадают. Ох, что-то долго, Егор Васильевич, вы ходите вокруг да около.

И вдруг Игорь услышал свое имя и почувствовал, как встрепенулся и насторожился весь класс. Шеломов! Игорь Шеломов! Патриотический поступок Игоря Шеломова! Егор Васильевич так и сказал. И добавил: высокого сознания своего долга, преданности и личного примера для всего класса. Ого! А в чем этот пример? По классу прошел шум. Он заглушил голос Егора Васильевича. Было только видно, как беззвучно двигается рот директора. И еще стало шумнее. Да тише вы! И вдруг, словно заговорило радио, все перекрыл директорский бас. Шеломов после школы остается в колхозе. Там, где нужны рабочие руки. И райком комсомола надеется, что такую же сознательность проявят все выпускники. Это дело чести класса! Всей школы! Если хотите — района!

Игорь видел: ребята недоуменно переглядываются. Деревня, долг, честь? Ах, вот в чем дело! И надо же было такое придумать! Вроде нового класса. А может быть, это и есть новый класс? Дополнительный класс жизни, как любят сейчас говорить. Игорь взглянул на Игнашова. Тот сидел растерянный, беспомощный. Вот тебе, Юрка, и физик-комик. Но тут же подумал о другом. Но почему его, Игоря Шеломова, сделали героем? Патриотический поступок, сознание долга, дело чести. Откуда они это взяли? Никакой он не герой. Игорь готов был подняться. Но что-то удержало его на месте. Сказать правду, значит сказать об отце, семейных неурядицах, стать смешным… Нет, ни за что. И вдруг услышал:

— Шеломов, твое слово.

Игорь вышел к столу, встал рядом с Егором Васильевичем.

— Да, я остаюсь в Больших Пустошах. Буду работать на земле. — И проговорил громко, словно бросил всем вызов: — Куда поставят, там и буду работать!

— Кормовозом… — иронически перебил Игнашов.