Летящие по струнам

Вскоре мы промчались через весь лагерь и, плавно забирая к северо-западу, галопом помчались в сторону Тюльгана. Беспилотники между тем взмыли в воздух без моей команды и полетели позади нас быстро отставая, чтобы встретить магической, и от того ещё более горячей, плазмой погоню, но Бату-хан так и не отважился снарядить её. Малыш Джонни и ещё несколько ребят смотались туда и вскоре доложили, что в лагере царит жуткая паника. Рать Бату-хана была на грани бунта, так как чёрные колдуны и те воины, которые мечтали ими стать, прекрасно понимали, что эта незавершенка поставила их на край гибели. Одни только уйгуры, мечтавшие о нападении русских витязей, чтобы сдаться им в полон, оставались спокойными. Для них это был единственный шанс вырваться из рабства Чингисхана. Ну, а витязи, тем временем, вовсе не проявляли никакой слабости. Закутав спасённых девушек в свои тёплые суконные плащи, подбитые шелком, они на полном скаку ловко достали из вьюков торбы со сменной одеждой, подложили их девушкам под сад, мчались вперёд и если что и делали, так это дали им поесть и напиться на ходу, да, ещё успокаивали и говорили, что души невинно убиенных уже находятся в раю и им радостно, что девушки спасены.

В Тюльган дружина прискакала в три часа пополудни, но мы побывали там заранее и потому этот башкирский городок, уже битком забитый войсками, встретил нас деловито и без истерик. Витязи с рук на руки сдали девушек, а среди них были даже китаянки, сердобольным башкиркам и те немедленно увели их в свои избы и юрты. В этом городе и тех, и других строений было примерно поровну. Ну, а для дружины боярина Мещерского в том месте, куда вскоре должны были прискакать прусские конные рыцари, уже разбили отличный лагерь, в котором всё было готово к тому, чтобы немедленно оказать первую помощь усталым рыцарям и витязям, однако, последние не проявляли никакой усталости и были свежи, аки розовый бутон рано утром.

Поэтому витязи быстро спешились и, даже не сбросив с себя доспехов, первым делом сняли вьюки и пока половина дружины ухаживала за магическими скакунами, вторая половина готовилась принять рыцарей барона Генриха фон-Химмельдорфа. Прусские рыцари прискакали через три часа и держались на конях из последних сил. Обессиленные, они падали на руки русских витязей и те сразу же давали им испить колдовского зелья, которое очень быстро приводило их в чувство и придавало сил, однако, это было далеко не так и потому боги и богини чуть ли не пинками загоняли их в шатры, где добровольные оруженосцы помогали им снять доспехи, а также окровавленную одежду, опытные колдуны-лекари немедленно заживляли их ссадины и потёртости, обтирали им тела рогожными мочалками, предварительно замочив их в горячей воде, переодевали и укладывали спать на походные раскладные кровати. За их магическими конями, которым первым делом дали выпить по ведру колдовского зелья, также был организован надлежащий уход. Единственный рыцарь, который отказался отправиться в свой шатёр немедленно, был Генрих. Рыцаря всё-таки завели в шатёр, где с него сняли доспехи, под которыми не нашлось ни пятнышка крови, да, и потом от него разило не так уж и сильно и всё-таки усадили его за стол, а от шатра турнули подальше всяких любопытствующих личностей. Нам предстояло поговорить за жизнь. Генрих посмотрел на меня улыбаясь запёкшимися губами и, вдруг, спросил:

– Лель, ты будешь воспламенять для меня сердца девушек?

Усмехнувшись, я сказал:

– Викула, сунь ему под нос зеркало. Нету? Жалко. – После чего попенял барону – Генрих, если бы ты сейчас глянул на свою рожу, то сразу бы понял, хотя я и бог-сводник влюблённых, мне в данном случае только и остаётся, что отойти в сторону, так как твоя физиономия, исполненная благородного стоицизма, надеюсь тебе знакомо это слово, действует на девичьи сердца примерно так же, как горящая лучина на созревший магический лён русичей. Знаешь, парень, я даже затрудняюсь представить себе, сколько же детей родится по всей Азии от тебя, начиная через девять месяцев после завершения твоего трёхсуточного сна. Полагаю, что не одна тысяча, да, и дружок твой Викула тоже приложит максимум усилий к тому, чтобы восполнить недостаток мужчин в освобождённых землях, но за тобой, друг мой, ему вместе с половиной своей дружины не угнаться, а раз так, то Жива позаботится, чтобы силы твои мужские никогда не иссякли.