Летящие дни

* * *

Бросаю в воду хлеб —
Кормлю у моря чаек.
Как легок их полет
В безлюдье синевы!
И тихая волна
Задумчиво качает,
Как тени дальних дней,
Пучки морской травы.

Такая благодать
И воды так спокойны!
И сосны, и песок,
И сети рыбаков.
Как будто никогда
Не грохотали войны,
Не гибли корабли
У этих берегов.

Торжественный покой,
Седой и величавый.
И кажется душе:
Грядущий путь един —
Не будет никогда
Ни проволоки ржавой,
Ни обгорелых труб,
Ни плавающих мин.

Конечно, никогда
Беда не повторится.
И будет белый хлеб,
И будет синий свет.
И стаи белых птиц
Кружиться и кружиться
Все будут в синеве
Над перепутьем лет.

Как розовый туман,
Как солнечная морочь,
Растает вся печаль
В предутренней тиши…
И лишь в седой волне
Чуть затаится горечь,
Как в памяти моей, —
На самом дне души.

1973

* * *
            Тучка, ласточка, душа.
                                А. Кушнер

Скоро, скоро холода,
Торжества предзимней стужи.
Скоро хрупкая слюда
На заре покроет лужи.

Дрозд-рябинник прилетит,
Покачнется на рябине.
Первый иней заблестит
На остуженной равнине.

Встрепенется не дыша,
Как у славного поэта,
Тучка, ласточка, душа
На черте зимы и лета.

Что ей нужно впереди,
Где под ветром стонут ели,
Где последние дожди
И последние метели;

Где объятья распростер
Сквозь серебряные выси
Полыхающий костер
На опушке нашей жизни?

Ты лети, лети, душа,
На огонь
Любви и ветра!
Может, вправду хороша,
Может, вправду ты —
Бессмертна?!

1973

* * *

Пожелтели, облетели кроны.
Стихло море в редких кораблях.
Чайки, словно белые вороны,
Кормятся на убранных полях.

Распластались золотые выси.
Не вернется лето — не зови! —
Для последней,
Для прощальной мысли,
Для почти развенчанной любви.

Что дороже —
Радость или совесть?
Эта прелесть тающих берез?
Эта легкомысленная повесть,
Душу опалившая всерьез;

Эти угасающие клены,
Этот луг, знакомый наизусть,
Где пророчат белые вороны
Вечную серебряную грусть?..

1973

* * *

Соловецкая чайка
Всегда голодна.
Замирает над пеною
Жалобный крик.
И свинцовая
Горькая катит волна
На далекий туманный
Пустой материк.

А на белом песке —
Золотая лоза.
Золотая густая
Лоза-шелюга.
И соленые брызги
Бросает в глаза,
И холодной водой
Обдает берега.

И обветренным
Мокрым куском янтаря
Над безбрежием черных
Дымящихся вод,
Над холодными стенами
Монастыря
Золотистое солнце
В тумане встает…

Только зыбкие тени
Развеянных дум.
Только горькая стылая
Злая вода.
Ничего не решил
Протопоп Аввакум.
Все осталось, как было.
И будет всегда.

Только серые камни
Лежат не дыша.
Только мохом покрылся
Кирпичный карниз.
Только белая чайка —
Больная душа —
Замирает, кружится
И падает вниз.

1973