Лети, майский жук!

Я подняла гномов. Хильдегард собрала кусочки гипса. Мы попытались приладить гному нос, но ничего не вышло: гипс в руках рассыпался.

В воздухе что-то загрохотало, пронзительно и страшно.

Из-за деревьев Вавры вынырнул огромный самолет. Пронесся над нами, отбрасывая длинную тень. Мы замерли.

Самолет был уже над крышей Архангела. За ним тянулся шлейф дыма. Он пролетел и вернулся. Завис над нами. Теперь мы разглядели — это был небольшой самолет.

Даже увидели, что у него внутри. Там сидел человек. Один единственный человек в коричневом кожаном шлеме.

Самолет подлетел к саду Вавры, вернулся, опустился ниже. Мотор взревел.

Я твердила про себя: «В самолете человек в коричневом кожаном шлеме. В самолете человек в коричневом кожаном шлеме. В самолете человек в коричневом кожаном шлеме…»

Так я боролась со страхом. Это меня успокаивало. Я боялась самолетов, но не боялась мужчин в коричневых кожаных шлемах. Мужчины в коричневых кожаных шлемах никогда не делали мне ничего плохого.

Я увидела, как Геральд бежит от изгороди Архангела.

Бежит согнувшись. Заметила, что Хильдегард бежит к дому. Она споткнулась о гнома и чуть не упала.

Я не бежала. Я стояла. Самолет вновь вернулся. Его тень накрыла меня. В воздухе свистело.

Кажется, все стояли у кухонного окна и кричали, чтобы я бежала в дом. Но я этого не слышала. Может, из-за шума мотора. Из дома выбежал папа. Подбежал, хромая, ко мне, схватил за руку и потащил внутрь. Отпустил только в передней.

Закрыв входную дверь, он закричал:

— С ума что ли сошла! Что ты стоишь, как дура? Хочешь, чтобы тебя убили?

— В самолете был мужчина в коричневом кожаном шлеме! — только и вымолвила я.

Но они меня не поняли. Орали, что в каждом самолете сидят мужчины — мужчины, которые стреляют или сбрасывают бомбы. И у каждой пушки, выпускавшей снаряды, тоже стоят мужчины. И не важно, в коричневых они шлемах или в зеленых фуражках.

Я не проронила больше ни слова, потому что все, даже дедушка, жутко злились. Я же была уверена, что они неправы.

Герой Бобово-макаронное богатство Тачка

Я села к окну, сделала вид, что смотрю в сад. А сама слушала, о чем беседуют дед, отец и госпожа фон Браун. Мама со мной не заговаривала. Она сидела у печи и, сморкаясь, тихонько плакала. Дедушка застегнул пальто, надел шляпу со словами:

— Со страху можно стать героем. А уж я-то им непременно стану. Нужно идти к Юли!

Дед выглядел беспомощным. Он и понятия не имел, что теперь делать. Человек в коричневом шлеме убедил, что русские могут появиться в любой момент. Потом дед расстегнулся, снял шляпу.

— Не уходи! — просил его отец. — Останься здесь, а то тебя подстрелят.

Дед боялся предстоящего пути. Охотнее всего он бы остался. Но страх перед Юли пересилил.

— Не могу оставить Юли одну!

Отец рассердился.

— Черт подери! Много пользы Юли, если тебя убьют!

— Господин Гёт, нельзя сейчас идти! Вы же не герой, господин Гёт!

Дед снова застегнул пальто, надел шляпу, беспомощно повторил:

— От страха можно сделаться героем. Мне придется им стать. Я должен идти к Юли.

Дедушка отправился к своей Юли. Я смотрела ему вслед сквозь кухонное окно. Видела, как он запирал ворота, как исчез за забором. Потом представила себе: сейчас он идет мимо ворот Архангела. Теперь он на Атариаштрассе… У партийного дома… У конечной станции трамвайной линии… А теперь у воронки, где протекает Альс…

Потом я подумала, что дед не может идти с такой скоростью, как я думаю. Начала сначала: сейчас он у ворот Архангела. Пять шагов до желтого дома… Тридцать вдоль забора. Раз-два-три… Быстрее, дедушка, быстрее! Сейчас дед у стеклянной веранды ресторана. Беги, дедушка, беги!

Послышался рев самолета. Вдалеке, не близко. Но и дедушка сейчас тоже вдалеке. Я надеялась, что в самолете сидит мой знакомый в коричневом кожаном шлеме…

К нам зашла мать Ангела Архангел и сказала, что детей надо запереть в доме, потому что появились самолеты-разведчики. Один пролетел над их садом. Как было страшно! Как ужасно! Вы не представляете!

— Пожалуйста, Архангел, не говори больше! Это был мой летчик. Я его лучше знаю. Закрой рот. Архангел!

Архангел рта не закрывала. Мама сморкалась, слушая ее, потом рассказала ей про меня.

— Мама, замолчи, пожалуйста! Дедушка в пути. Дорога у него долгая. Мама! Я ведь не знаю, дошел ли он до воронки. Или уже на центральной улице Гернальса. А это очень важно! На центральной улице стоят большие дома. Можно идти, прижимаясь к стене, — вдруг появится самолет с летчиком — любителем стрельбы.

Мама продолжала разговаривать не потому, что этого хотела, а потому, что Архангел металась по кухне и возбужденно тараторила:

— Хочу вам сообщить, что открыли продовольственный склад. Люди разбили ворота и вошли. Они там просто озверели. Вытаскивают оттуда все. Нахально воруют. Неслыханно! Чудовищно…

Архангел не находила слов, чтобы выразить свое возмущение.

— А где этот склад? — спросила мама.

Внизу, недалеко от Атариаштрассе. Второй дом слева, — ответила фон Браун и надела пальто.

— Дети пойдут с нами, — решила мама.

— Наденьте куртки! — крикнул папа.