Летчики

— Есть люди, только и мечтающие об этом, — вздохнул Мочалов, — если бы не они, я бы тоже, честное слово, ушел из армии, пошел бы строить или с вами бы укатил в геологическую экспедицию. Вы бы меня взяли?

— Конечно, — быстро согласилась Нина, — вы добрый, а мне такие по душе.

Расставались у серого трехэтажного здания. Нина сказала:

— Видите на втором этаже угловое окошко?

— Лампа под зеленым абажуром? — уточнил Сергей.

— Да, да, — подхватила девушка, — мама меня дожидается. Никогда не ляжет первой… В этом доме я родилась и выросла. Так что настоящая москвичка.

— Настоящая маленькая москвичка.

— Почему маленькая?

Сергей засмеялся:

— Ростом подкачали. Я так и буду вас звать: «маленькая москвичка».

Часы показывали двенадцать.

— Торопитесь, вы можете опоздать, — забеспокоилась Нина.

Сергей ушел, записав номер ее телефона и пообещав достать на ближайшее воскресенье два билета в Большой театр. Позже Нина признавалась: «Если бы ты не предложил театр, у нас бы знакомство прервалось, — и прибавляла: — Я бы всю жизнь жалела».

Они сходили на «Садко» и после встречались как старые друзья каждую субботу вечером и проводили вместе воскресенья.

Временами Мочалову казалось, что с Ниной его ничто не связывает. «Просто с ней занятно проводить время», — думал он.

Но потом вышло так, что Сергей не видел ее почти две недели. Подходя к знакомому подъезду, он ощутил всем своим существом, что волнуется и не может этого волнения подавить. «А вдруг я ей наскучил, и она ушла в театр, с кем-нибудь из студентов? Разве нет молодых, красивых парней?» Но Нина ждала и вихрем выбежала на первый звонок. Распахивая дверь, спросила шутливо:

— Какие ветры и где вас носили так долго?

Шутила, а большие серые глаза смотрели тревожно, вопросительно. И он почувствовал, что привязан к ней крепко-крепко.

Пожалуй, это воскресенье было для них самым необычным. Нина часто задумывалась, заставляла Сергея много рассказывать о своем детстве, о фронте, о товарищах. А он, наоборот, не мог сдержать своей радости и все время говорил и говорил… После его ухода мать Нины, шестидесятилетняя Ольга Софроновна, поправляя на носу очки в роговой оправе, лукаво улыбалась.

— И когда же нам теперь его ждать, твоего сокола?

— Ждать в субботу, — хмуро отвечала Нина, — а почему моего?

— Да что, я разве не вижу, как вы друг на дружку-то смотрите!

Нина бросилась к матери и, пряча в теплом плече лицо, зашептала:

— Мама, и он? Да, и он? А ты не ошибаешься?

Морщинистая рука Ольги Софроновны нежно гладила светлые волосы дочери.

— Ах ты, дурнушка, скоро инженером станешь, а такая смешная…

Наступила весна. Неторопливая московская весна с капризным небом и капризным солнцем. В конце апреля у Нины предстоял день рождения: двадцать два года. Сергей готовился к этому событию. Он заказал в ювелирной мастерской подарок — серебряную пудреницу — и попросил выгравировать на ней надпись. Когда заказ был готов, он испугался: не слишком ли пышно и имеет ли он право на такой дорогой подарок? «Совсем как невесте», — подумал он.

За четыре дня до праздника у Мочалова стряслась беда: от простуды заболели зубы. Врач отказался рвать зуб, пока не спадет опухоль. К счастью, она продержалась недолго, и зуб мудрости — виновник треволнений, был удален. Но все равно два последующих дня никак нельзя было снимать повязки. Мочалов, стоя у зеркала, сокрушенно качал головой и ругался:

— Только и осталось с такой рожей на именины!

После долгих колебаний он все же поехал. У дверей Нининой квартиры остановился в нерешительности. Гости были уже в сборе. Из комнаты слышался громкий смех. На звонок выбежала Нина в новом светло-зеленом платье. Увидев на голове Сергея бинты, она вздрогнула, подалась назад и застыла. Глаза, не моргая, уставились на Мочалова, маленький рот задрожал. И вдруг, не поняв толком, что произошло, закрыла ладонями лицо и побежала в комнату, откуда вышла на звонок. Сергей кинулся следом. За стеной молодые голоса выводили с увлечением:

Пусть дни нашей жизни, как волны, бегут,
Мы знаем, что счастье нас ждет впереди…

Чей-то баритон выделялся в общем хоре, так и взлетал над другими голосами.

В комнате было темно. Сергей услышал всхлипывания и скорее натолкнулся на Нину, чем увидел ее.

— Нина, Ниночка, да что ты, — позвал Сергей, — или я чем обидел?..

Она подняла лицо. Теперь, освоившись с темнотой, он увидел близко от себя ее большие, ставшие удивительно красивыми глаза. Они горели тревожной радостью, ожиданием.

— Ой, Сережа, что с тобой случилось? Скажи, что?

— Ах ты, чудачка, — растерялся Мочалов, — ничего не случилось. Зуб мудрости вырвали всего-навсего. И я сразу поглупел на несколько лет…

Нина, успокаиваясь, вздохнула.

— Это хорошо.

— Что хорошо? Что поглупел?

— Нет, что все в порядке, — улыбнулась она.

И, уже не стыдясь невысохших слез, она вся сразу потянулась к Мочалову, прижалась щекой к его шинели, сырой от мелкого весеннего дождя. Сергей поцеловал девушку в губы.