Летаргия

В Европе, Америке уже давно упор в театральных постановках делается не на реалистичность, а на многомерную интерпретацию и взрывной эмоциональный эффект, основанный на провокациях. Но в театре, какой может быть провокация, – в голосе, в движениях, в фигуре в одежде. В театре зритель оценивает пьесу глазами. Не нужно думать, нужно как можно больше будоражить обывателя, – надавливать на те точки, которые вызывают протест. И он решил сорвать покров невинности, благоразумия и пристойности, все что выходит за рамки приличия. Левин хотел увести своих зрителей в темный мир человеческих страстей и подсознания, погрузить их в мир грез. В этом он видел свое новаторство и по этому пути шел. Оценив открывшиеся перед ним перспективы и направления движения мирового и прогрессивного театрального искусства, позабыв о собственных театральных традициях, присущих классической театральной школе, сделал главную ставку на низменность, неприличность и бесстыдство движений на сцене, на открытость сцен.

Левин принадлежал к той группе людей, которые родились в советское время и счастливо в нем выросли, имея возможности и привилегии, которые доступны высоким партийным функционерам, но советское время сильно недолюбливали, не упуская возможности лишний раз лягнуть это прошлое. Он был уверен в своей правоте и находил массу косвенных подтверждений о том, что советское время было самым ужасным, что могло случиться. И что именно та советская эпоха была удушающей и тяжелой, с царившей в ней атмосферой страха и лицемерия, не оставлявшей ни малейшей свободы для творческих порывов свободных людей. И хотя большинство наших сограждан упрямо не соглашались с подобной трактовкой событий своей прошлой жизни , некоторые сми продолжали навязывать именно эту точку зрения и предлагали только ее признать единственно верной.

Глава 5

В рабочем кабинете Левина царила приятная прохлада и полумрак.

Окна выходили на запад, и до обеда здесь не было солнца. Фиолетовые портьеры ниспадали тяжелыми волнами вниз, создавая контраст с пейзажем на улице: вечно-зелеными устремившимися в небо высокими туями и раскидистой мрачной елью, зеленым ухоженным газоном, создавая между замкнутым пространством кабинета и улицей незаметный воздушный переход; туда, где царило буйство красок живой природы.

Массивный стол из светлого бука с высоким конторским стулом, стоящим спиной к окну, слегка утяжеляли классический интерьер. В углу возле книжного шкафа в нагромождении стояли повернутые лицом к стене большие портреты известных сценаристов, писателей и актеров, ранее висевшие на стенах внизу в фойе.

Левин распахнул настежь окно и вдохнул полной грудью воздух, напоенный терпкими ароматами уходящего лета и цветущими на клумбах белыми и фиолетовыми петуньями.

В дверь кабинета постучали. Левин открыл ее и увидал перед собой пожилую гражданку, в которой узнал одну из тех, кто утром размахивал перед ним плакатом на площади.

– Разрешите войти, Родион Ильич? – спросила она.

– Я занят, подождите, – не скрывая раздражения, сказал Левин и захлопнув перед женщиной дверь. Вернувшись обратно, сел за компьютер и начал пролистывать новостную ленту.

Прошло полчаса, за дверью было тихо. Иногда с первого этажа доносились плохо различимые разговоры репетирующих актеров и грохот отодвигаемой мебели, жужжание дрели.

Понадеявшись, что гражданка ушла, он вновь подошел к двери и открыл ее. Старая женщина все также стояла напротив возле стены и испуганно жалобно смотрела на него.

– Входите, – сухо сказал он ей.

– Слушаю вас, – он уселся за стол и строго взглянул на нее поверх своих темных очков.

– Это я вас слушаю, господин директор, – неожиданно с истеричным надрывом воскликнула женщина. – Вы обманом уволили меня и других актеров, вывели за штат, заставив подписать согласие на увольнение и пообещав, что возьмете всех обратно после ремонта, но вы нам солгали. Мы лишились работы. А ведь, мы уже пожилые люди, сами знаете, как тяжело сейчас с работой. Ладно я – пенсионерка, а другие…. Куда идти работать, – в Пятерочку или Магнит? Это нам-то артистам, портреты которых висели на сценах, которые всю жизнь прослужили в театре, дарили людям радость и свое искусство. Но пришел такой молодой реформатор как вы и отнял у нас все: работу, счастье служения людям. Как вам спится по ночам, хорошо? Ведь, вы обидели людей!

– Нормально спится. Никого я не обидел. Такая сейчас жизнь: на место старого и отжившего приходит новое, – сухо ответил Левин. Он мог бы сразу ее выгнать. Но так как эта женщина была представителем вражеского лагеря, ему было интересно узнать их планы и выведать, что они затевают.