Летающий пролетарий

Комната —
                  это,
                        конечно,
                                     не роща.
В ней
         ни пикников не устраивать,
                                                    ни сражений.
Но все ж
              не по мне —
                                  проклятая жилплощадь:
при моей,
               при комплекции —
                                             проживи на саже́ни!
Старики,
              старухи,
                            дама с моською,
дети
        без счета —
                            вот население.
Не квартира,
                    а эскимосское
или киргизское
                        копченое селение.
Ребенок —
                  это вам не щенок.
Весь день —
                     в работе упорной.
То он тебя
                 мячиком
                               сбивает с ног,
то
    на крючок
                    запирает в уборной.
Меж скарбом —
                          тропинки,
                                         крымских окольней.
От шума
              взбесятся
                              и самые кроткие.
Весь день —
                     звонки,
                                как на колокольне.
Гуртом,
             в одиночку,
                                протяжные,
                                                  короткие…
И за это
             гнездо —
                             между клеток
                                                   и солений,
где негде
                даже
                         приткнуть губу,
носишься
                весь день,
                                 отмахиваясь
                                                      от выселений
мандатом союзным,
                                бумажкой КУБу.
Вернешься
                  ночью,
                             вымотан в городе.
Морда — в пене,—
                              смыть бы ее.
В темноте
                 в умывальной
                                        лупит по морде
кем-то
           талантливо
                              развешенное белье.
Бр-р-р-р!
Мутит
          чад кухонный.
                                 Встаю на корточки.
Тянусь
           с подоконника
                                  мордой к форточке.
Вижу,
         в небесах —
                             возня аэропланова.
Приникаю
                 к стеклам,
                                  в раму вбит.
Вот кто
            должен
                        переделать наново
наш
       сардиночный
                             унылый быт!

БУДЕТ.

Год какой-то
                    нолями разну́лится.
Отгремят
                последние
                                 битвы-грома.
В Москве
               не будет
                             ни переулка,
                                                 ни улицы —
одни аэродромы
                           да дома.
Темны,
           неясны
                       грядущие дни нам.
Но —
          для шутки
изображу
                грядущего гражданина,
проводящего
                     одни сутки.

УТРО.

Восемь.
             Кричит
                         радиобудильник вежливый:
«Товарищ —
                     вставайте,
                                       не спите ежели вы!
Завод —
              зовет.
Пока
        будильнику
                           приказов нет?
До свидания!
                      Привет!»
Спросонок,
                  но весь —
                                   в деловой прыти,
гражданин
                 включил
                               электросамобритель.
Минута —
                 причесан,
                                 щеки —
                                              даже
гражданки Милосской
                                   Венеры глаже.
Воткнул штепсель,
                              открыл губы:
электрощетка —
                           юрк! —
                                       и выблестила зубы.
Прислуг — никаких!
                                Кнопкой званная,
сама
        под ним
                     расплескалась ванная.
Намылила
                 вначале —
и пошла:
              скребет и мочалит.
Позвонил —
                    гражданину
                                       под нос
сам
       подносится
                          чайный поднос.
Одевается —
                      ни пиджаков,
                                           ни брюк;
рубаха
            номерами
                             не жмет узка.
Сразу
          облекается
                            от пяток до рук
шелком
             гениально скроенного куска.
В туфли —
                   пару ног…
В окно —
               звонок.
Прямо
           к постели
                           из небесных лон
впархивает
                   крылатый почтальон.
Ни — приказ выселиться,
                                    ни — с налогом повестка.
Письмо от любимой
                                 и дружеских несколько.
Вбегает сын,
                     здоровяк-
                                     карапуз.
— До свидания,
                          улетаю в вуз.
— А где Ваня?
— Он
         в саду
                    порхает с няней.

НА РАБОТУ.