― Старый прикол, — объяснила она, ступая по широкому, ничем не заставленному полу. — Он восходит еще к Медеру. И служит лишним подтверждением того, как тяжело послать дурной меметический вирус в его чумной рай.
― Я бы не стал на это распыляться, — предупредил Чикайя. — Мне кажется, первоначальная версия включала формулировку «
― Ах ты черт.
Она уселась рядом с ним.
― И что говорят нам законы
― Что макроскопическая симметрия соответствует
Он показал на экран.
― Ничего в полном смысле нового для нас, однако точная природа лагранжиана поистине уникальна. — Чикайя засмеялся. — Послушай-ка, я и вправду этим
― Повидал одну вселенную — считай, повидал их все. — Расма придвинулась к экрану, чтобы внимательней изучить диаграммы симметрии, построенные на основе промежуточных результатов и теперь намеченные к дальнейшей проверке Левой Рукой.
Она глянула на таймер.
― Тринадцать минут? Ну ты даешь, это почти рекорд. Ты полагаешь…
Чикайя метнул на нее быстрый взгляд, и она рассмеялась.
― Только не говори, что я подтасовала результаты.
― Это уж вряд ли. Мне просто удалось взрастить в себе похвальное равнодушие к идее, что выборка динамик одна за другой в надежде, что одна из их разновидностей вдруг окажется стабильна, принесет сколько-нибудь плодотворные результаты. Скорее всего, ничего не выйдет.
― Думаешь, не выйдет? — Расма поджала губки. — Ну ладно. Нет смысла просто сетовать на судьбу, разве не так? Что ты намерен со всем этим делать?
Чикайя ответил жестом, выражающим полнейшее бессилие. Она недовольно глянула на него.
― Ты устал от всего? Тебе так лень?
Обычная подначка, но в каждой шутке есть доля шутки, и реплика его зацепила. Расма имела право так говорить: она пробыла на «Риндлере» всего на шесть месяцев дольше Чикайи, а уже успела приложить руку к нескольким значительным проектам. Она помогала разрабатывать спектрометр, утраченный вместе с графопостроителем. Она же потрудилась над дальнейшим
--