Лестница из терновника

– Ради Земли и Неба не забывайте моих слов, милый Ра, – говорит Ар-Нель. – Я не знаком с Принцем, разумеется, но мне его видеть приходилось. Он показался мне опасным бойцом – и у него, конечно, здравый холодный рассудок рожденного на Вершине Горы.

– Господин Ча, Ар-Нель, дорогой, – шепчет Ра, кусая и облизывая губы, – да пусть меня лучше убьёт Официальный Партнёр, чем я буду кому-то рабыней! И не возражайте. Без поединка берут только рабыню – как бы она потом не называлась. Клянусь, если со мной это сделают, я прирежу его во сне и заколюсь. Жить обесчещенной тварью – не буду.

Ар-Нель вздыхает.

– Друг мой, я всё понимаю, я на вашей стороне, и мы с Ником сделаем всё, что сможем… но, пожалуйста, ни на миг не упускайте из виду: обстоятельства могут повернуться любой стороной. Ни в коем случае не отчаивайтесь…

– Я не собираюсь, – Ра лихо смахивает чёлку. – Я просто уже решил: либо я – Официальный Партнёр, либо – отправляюсь в Обитель Цветов и Молний. И меня никто не убедит, что это неразумно.

– Жизнь – ценная вещь, – улыбается Ар-Нель.

– Да, – в глазах Ра – злой огонёк. – Если это – настоящая жизнь.

– Ник, – спрашивает Ар-Нель, – ты уверен, что нас никто не слышит?

Я киваю. Маленький Ра несёт политически опасный вздор. Если бы кто-нибудь узнал, что тут говорится – нам бы не избежать больших неприятностей. Всем троим. Царедворцы здорово просчитались, выбрав главной кандидатурой в Официальные Партнёры будущему королю этого юного смутьяна. Достойный отпрыск собственного рода, однако.

И я присматриваю за тем, чтобы никто случайно не услыхал, как этот анархист тут митингует. Ах ты, ёлки-палки, как же такому объяснить, что общественное выше личного? Нет, он намерен драться не за корону, что бы не болтали его братья – он абсолютно серьёзно собирается драться за честь…

Нам с Ар-Нелем с трудом удаётся уговорить его съесть кусочек пирога с рыбой. Ра не хочется есть, он не может заснуть – ему хочется прокручивать и прокручивать в уме те слова, которые он предназначил для своего Государя. В конце концов нам удаётся отвлечь его разговором о приёмах боя; после Ра всё же засыпает прямо в одежде, поверх одеяла.

Ар-Нель сидит на корточках около жаровни, глядя на тлеющие угли.

– Нервничаешь? – спрашиваю я, присев рядом.

Ар-Нель поднимает на меня глаза. На его лице – почти отчаяние, но он улыбается.

– Вероятно, я сделал самую большую ошибку в жизни, Ник, – говорит он медленно. – Вероятно, самым разумным поступком для меня будет немедленное бегство – пока меня не закопали живьём. От бегства меня удерживают только три обстоятельства: промёрзшая земля, которую нелегко копать, честь Семьи Ча и сочувствие этому сумасшедшему ребёнку, у которого нет никого, кроме нас… Я почувствовал бы себя последним мерзавцем, навязав свою дружбу Юноше, которому предстояла блестящая карьера, и обманув его сейчас, когда он одинок и может быть обесчещен.

Я глажу его по плечу – и он подчёркнуто смотрит на мою руку.

– Прости, – поправляюсь я. – Я хотел сказать – мне нравится то, что ты делаешь.

– Я оценил, – усмехается Ар-Нель. – Но словами я понимаю лучше.

Я киваю. Остаток ночи мы караулим по очереди, кажется, ожидая, что в эту занесенную снегом лачужку, слишком громко названную постоялым двором, вот-вот нагрянет королевская стража – но никто не приходит.

Мы уезжаем затемно; мои аристократы молчат. Я тоже молчу.

Мне здорово неспокойно.

* * *

Столица должна была поразить Ра, но он сам удивился собственному скептическому спокойствию.

Да, думал он, да, я – деревенский Юноша в очень большом городе. И что? Да, здесь за один день можно увидеть больше людей, чем дома за всю жизнь, да – они изысканы и роскошны, эти столичные жители. И что? Это всего лишь дело привычки к месту, где ты родился.

Вероятно, жители столицы неловко чувствовали бы себя в деревне.

Ар-Нель велел прикрыть полой плаща эфес меча с головой Сторожевого Пса Государя, и Ра послушался. Это нехитрое действие сразу превратило Официального Партнёра Почти Государя в провинциального Мальчика, ищущего в Столице приключений – и смотрели на Ра немногие и недолго.

Из-за смазливой физиономии, подумал Ра с отвращением. Не из-за того, что я беглец.

Существовать в опрокинутом мире без ориентиров было непосильно тяжело. Ра страшно устал от собственных мыслей; куда бы он не пытался их повернуть, они снова и снова соскальзывали на один и тот же круг: как же ты мог согласиться? Я понимаю, что взрослые предадут ради собственной выгоды любого из нас – но ты, ты как мог? Ты – трус? Ты жесток? Тебе нравится мысль обо мне, Смутьяне Л-Та, разделанном, как куропатка в кухне – поданном тебе на подносе? О Л-Та – рабыне? Ты наслаждаешься тем, что ты – Без Пяти Минут Государь, и никто не может тебе перечить?