Лестница из терновника

Лью обнажила меч, отшвырнула ножны в сторону и сбросила с плеч накидку из меха лесных котов. В полумраке она казалась воплощением самой Ночи, а Старший нимало не напоминал День, скорее, представившись Ра каким-то сказочным демоном-бойцом.

Он стоял, поглаживая клинок пальцами, будто не воспринимал Лью всерьёз, и говорил:

– Я, конечно, не собираюсь делать скидки на твою метаморфозу и на твоего младенца, которого ещё почти нет. Мне всё равно, ранена ты или здорова. Ты отлично знаешь, что правила везде таковы – слабый умрет.

– Вероятно, мне придется заколоться, если я случайно прирежу тебя, – смеясь, сказала Лью – и атаковала с поразившей Ра стремительностью.

Старший переменил позу быстрее, чем меняется очертание дыма в ветреный день, остановив её клинок. Лью отступила и сделала несколько танцующих шагов – «Полет Ласточки» – прикидывая уязвимые места в обороне Старшего. Она двигалась чётко и упруго, как отличный боец – а лица супругов сделались именно такими, каких Ра совсем не ожидал, несмотря на все жестокие слова: азарт, злая весёлость, та самая, которую ему уже приходилось видеть.

Лью казалась прирождённой убийцей, непредсказуемая и стремительная – но её положение успело измениться, и сказывалось отсутствие тренировок. Старший, когда она запнулась на выпаде, усмехнулся:

– Ты путаешься в юбке!

Почти в тот же миг её клинок разрезал его кафтан, на волос не дойдя до тела – у самой шеи:

– Ты загляделся, Н-До, Господин-Страшная-Смерть!

– На твою грудь! – рассмеялся Старший. – Клянусь Небесами, в бою выглядит восхитительно. Тебе не мешает?

– Мне непривычно, – Лью снова атаковала, очень красивым «Прыжком Кота». – Но пусть это тебя не обманывает!

– Ты задыхаешься. Тебе больно?

– Я терпелива. Дыхание выровняется, – пообещала Лью, но отступила, пытаясь выиграть время.

– Ты хороша в бою не по возрасту, – заметил Старший, остановившись и улыбаясь. – Я вижу, тебя отлично учили. Ты хороша, только слишком молода для меня… и была молода для мертвого, будь он проклят…

Слишком медленный бой, подумал Ра, ей всё же тяжело, они уже закончили. Ра ждал, когда Лью ответит просьбой прекратить игру – но она начала прекрасную продуманную атаку, заставив Старшего сделать три шага назад. В какой-то момент Старший выглядел нерешительно, даже растерянно. Лью уже победительно улыбнулась, сделав в высшей степени опасный выпад – но Старший выбил меч у неё из руки именно в тот миг, когда казался наиболее уязвимым, почти раскрытым.

Клинок отлетел шага на три и упал со звоном; Лью невольно отследила его падение, а Старший сбил её с ног и приставил клинок ей к горлу.

«Укус Паука», да, подумал Ра. Вот как это выглядит. Подло, в сущности – но эффективно.

– Силы ада, – пробормотала Лью с навернувшимися слезами. – Опять…

– Хороша, хороша, – сказал Старший, улыбаясь. – Невезучая только. И ещё наивная. Молодо-зелено.

– Ну давай, убей же меня! – огрызнулась Лью, но Старший сгреб её в охапку, поднял с земли, прижимая к себе сильно и грубо, и сообщил, усмехнувшись:

– Я передумал.

Потом Старший целовал её, она дралась, перестала драться, обвила руками его шею, плакала, стирала слезы щекой Старшего и спрятала лицо у него на груди. И Ра видел именно то, что нельзя видеть вообще никому – не сумев найти в себе силы вовремя уйти.

Он снова думал о трагической любви. А что ещё ждать от жизни, когда у тебя в родне пара сумасшедших, чья жизнь годится в темы для баллады?

Ра жалел только, что это нельзя рассказать. Его собственные волнения и душевные смуты показались мелкими и далёкими перед теми, кто строил судьбу, выдирая целые страницы из Небесной Книги.

Ра возвращался в свои покои в смятении чувств – и его вернуло на землю внезапное появление на пороге Третьего.

Третий Брат стоял, прижимаясь к дверному косяку. В темноте его лицо показалось Ра белым, как бумага.

– Ты не спишь? – удивился Ра.

– Змеи, – сказал Третий хрипло. – Я хочу остаться с тобой. В маленькой спальне, где я спал – змеи, светящиеся змеи…

Ра передернуло. Он схватил Третьего за руки – и его обдало влажным жаром. Третий вцепился в рукава Ра, пошатнулся и чуть не упал.

– А, проклятие, – прошептал Ра в ужасе. – Слушай, драгоценный, я думал, твоя лихорадка прошла ещё до свадьбы Старшего…

– Да, – Третий кивнул и снова кивнул, блестя глазами; Ра теперь ощущал, как дрожат его пальцы. – Я в порядке. Но всюду эти змеи…

И единственное, что Ра догадался сделать – это усадить Третьего на свою постель, почти силой. А больше ничего сделать было нельзя: зимняя лихорадка – такая простая вещь, потрепав несколько дней, она постепенно проходит сама собой… если не возвращается.

А если возвращается – то, может статься, уходя, заберёт с собой. Об этом Ра слышал много раз, но до сих пор не видел – и даже в страшном сне не мог увидеть, что такое случится с Третьим. А что сделаешь? Горячий отвар чок с акациевым сиропом? Натереть ступни козьей шерстью? Обернуть зеркала красной материей? Зажечь курительные свечи, отгоняющие демонов? Разбудить Мать? Послать пажа в город за врачом с патентом Государя? Поехать самому, немедленно?