Лестница из терновника

Элсу взмахнул рукой, намереваясь ткнуть Зи-А в плечо – но северянин подставил ладонь, быстро и чётко, как в бою.

– Я всё чувствую, – сказал Зи-А. – Я чувствую твои движения, я чувствую лицом движение воздуха. Не думай, что я беззащитный. Ты когда-нибудь видел, чтобы я спотыкался?

– Он может убить тебя случайно! – Элсу несло, он никак не мог успокоиться, чувствуя досаду, злость на неизвестного Эр-Нта и такой же мучительный страх за Зи-А, какой в день своего первого и последнего боя чувствовал за себя. – А если не убьёт – тогда… ты хоть знаешь, каково это? Какой это грязный ужас – переламываться?!

– Для настоящего бойца поражение – не повод для паники, – улыбнулся Зи-А. – И это вовсе не грязно – не грязнее, чем любой бой. И даст нам возможность уже никогда не разлучаться – что бы не говорили наши Старшие Родственники.

– Даст ему возможность смотреть на твои конвульсии? – спросил Элсу, содрогаясь.

Зи-А провёл пальцем по костяшкам его кулака, сжатого на пруте решётки.

– Разве ты стал бы так говорить о раненом друге? Разве это правильно?

– Зи-А, ты ещё ничего не знаешь о жизни – и ты слепой! С того момента, как у тебя выбили меч – ты не друг! Ты – никто. А этот гад – он врёт тебе! – сказал Элсу с горечью. – Он нашёл себе лёгкую добычу, как ты можешь не понимать?! Наверное, он рад, что ему придётся рубиться со слепым – ведь это всё равно, что поймать котёнка…

Оживление погасло на лице Зи-А, будто кто свечу задул.

– Если бы Эр-Нт считал меня слабаком, он побрезговал бы со мной драться, – сказал северянин глухо. – И уж во всяком случае, не написал бы мне такого письма… «Ты будешь слышать за двоих, я буду видеть за двоих»… и не приехал бы, чтобы прочесть его вслух. Ты несправедлив, Элсу.

– Просто – ты милый! – в отчаянии Элсу врезал кулаками по решётке. – И вместо того, чтобы дружить с тобой, твой Эр-Нт думает о тебе всякое разное! А ты – ты ведь его лица не видишь!

Зи-А неожиданно рассмеялся.

– Зато слышу его дыхание! Послушай, Элсу, я же не маленький ребёнок, я знаю, откуда женщины берутся – я даже знаю, откуда берутся дети… Знаешь, что я придумал? Я упрошу послов позволить тебе посмотреть на поединок. Не сбежишь же ты с крепостного двора – и потом, тебе уже ни к чему бежать: ты и так скоро поедешь домой. Хочешь взглянуть?

– Я хочу, – в волнении Элсу ухитрился пропустить мимо ушей большую часть сказанного. – Я хочу посмотреть на этого типа. Ты, Зи-А, был моим другом всё это время… если бы не ты, я всё это время не разговаривал бы ни с одной живой душой, тут – все враги мне… и я… мне тяжело думать, что с тобой могут поступить подло.

Зи-А улыбнулся и тряхнул головой, закинув за спину толстую косу удивительного цвета – тёмно-рыжую, как кора северных кедров.

– Не поступят – ну, ты же захочешь выйти отсюда в такой замечательный день! Мне не давали ключ от твоей… камеры… но сегодня всё уже решено, тебя всё равно выпустят. Жди, за тобой придут!

Элсу кивнул, сообразил, что Зи-А не видит его движений, и сказал: «Да, я жду» – Зи-У просиял и сбежал с лестницы. Элсу стоял у решётки, слушал его быстрые шаги – такие уверенные, будто его товарищ-северянин видел ступеньки – и пытался сладить с тревогой и болью в сердце.

Зи-А казался Элсу своего рода членом братства северян – если можно так говорить о язычниках, вовсе не состоящих друг с другом в родстве – с ним можно было общаться, не роняя себя. И этот слепой язычник, который приходил поболтать с врагом как с приятелем – он много стоил, но болтовня Зи-А о поединках казалась Элсу совершенно дикой; у него не выходили из головы образы собственных изменяющихся волчат, жалкие и ужасные – а Зи-А с наивной непринуждённостью болтал о метаморфозе, словно новое тело для него не более значимо, чем новая одежда. Зи-А не понимал! Он не представлял, на что идёт, соглашаясь рубиться со здоровым парнем! Зи-А не видел – и не мог себе представить, что его тело может превратиться в комок сплошной боли; он не видел – и не знал, что такое женщина, соблазнительная и ничтожная вещь мужчины…

И Элсу, оскорблённый и встревоженный за Зи-А, метался по камере, как пойманный лис по клетке, пока с лестницы не донеслись шаги и голоса. Элсу остановился у узкой бойницы, скрестив руки на груди и стал дожидаться гостей.

Гости Элсу удивили: с комендантом и парой примелькавшихся офицеров крепости пришёл О-Наю, который, насколько Элсу знал, покинул крепость через пару дней после стычки, но ещё удивительнее было то, что Зи-А держал маршала под руку.

– Привет, О-Наю, – сказал Элсу холодно.

– Тебе повезло, Львёнок, – отвечал маршал в том же презрительно-надменном тоне, каким разговаривал с Элсу и раньше. – Не думаю, чтобы ты имел какое-нибудь серьёзное значение для своей родни, но Лев, по-видимому, решил не допускать прецедента…

– Дорогой Дядюшка, – Зи-А тронул О-Наю за руку, – пожалуйста, я прошу вас – Элсу не виноват во всех бедах, которые творили южане с начала времён!

Комендант нахмурился и прикрыл ладонью глаза, но жестокое лицо маршала чуть оттаяло.