Лесная нимфа

Он будто бы слегка оттолкнул Диму, но от этого толчка парень влип в стену, а мужик повернулся и тяжелой поступью вышел. Дверь шарахнулась о косяк. Дима быстро отвернулся и на мгновение прижал ладони к лицу.

Кто-то из ребят выключил магнитофон. Леша иронично глянул в его сторону, сделал было шаг к подоконнику, но остановился.

– Может, скажешь, из-за чего весь этот писк? – спросил он с обычной ленивой насмешливостью.

Дима повернулся. Лицо его было угрюмым.

– А я знаю?

– Похоже, у этого буйвола кто-то слямзил музыку и шмотки, – подал голос Олег.

– Догадливый! – покачал головой Леша. – Сам сообразил или подсказали?.. Мы ведь тоже не глухие. Это сосед твой или как?

– Сосед! – с ненавистью ответил Дима. – Не брал я его музыку! И штаны не брал!

– Не брал – ну и хорошо, – бодро отозвался Олег. – Ну, мужики, мне пора!

Он сунул руку Диме, который машинально ее пожал, кивнул Леше, с усмешкой искривившему губы, и ушел. За ним двинулись еще двое.

– Стас! Игорешка! Мужики, вы чего? Я же не брал его поганую «Соню»! – воскликнул Дима.

– Да нет… уже поздно… мы потом когда-нибудь… – неуверенно тянули ребята. Их привел сюда Олег, и сейчас, без него, они почувствовали себя неуютно, особенно когда увидели, что Дима не столько возмущен, сколько испуган.

Дима с надеждой посмотрел на Лешу:

– Я, честно, не брал…

– Да мне это, знаешь, до лампочки, – пожал тот плечами, вынимая кассету и кладя ее на подоконник. – Нормально! Надо бы взять у Юрки переписать. – Он поднял было магнитофон, однако тут же поставил его и сел на диван.

Диме сразу сделалось легче. Он с надеждой смотрел на Лешу. Тот думал, и это раздумье отражалось на его незагорелом лице с крепким лбом, круглым подбородком и светлыми тонкими бровями.

– Понятно, почему этот дядя сразу рванул сюда. У него же все на подкорке, безмоторно, а ты… с пятном, это он точно сказал. – Леша словно бы говорил сам с собой, но вот поднял глаза на Диму: – Боюсь, что тут тебе никак не вывернуться, так что лучше, – он напряженно свел брови, – лучше бы тебе сдать им… и маг, и вельветы, и фломастеры… и тех, с кем брал эту хату. – В том, что речь его была нарочито блатной, Диме почудилось самое страшное, будто Леша уже не считал возможным разговаривать с ним как с нормальным человеком, будто достоин он теперь только этой «фени». – Понял? Я тебе советую.

Наши дни

Итак, наша героиня вошла в магазин и отправилась покупать свои творожки, яблоки, бананы, а также куриную печенку, которую просто обожала, и не менее обожаемые куриные сердца. Она была полной и окончательной сердцеедкой как в прямом, так и в переносном смысле слова. Ах да, еще она, не удержавшись, купила ванильный зефир (перманентно худеющим дамам отчего-то не рекомендуется есть шоколад, а вот зефир и мармелад разрешается… какое счастье, между прочим!) и кирпичик дико вкусного черного хлеба с орехами и сухофруктами. Не самая полезная еда для похудения, но все же лучше тортиков и булочек. А вкуснотень-то какая!..

Рассчитываясь, Алена недобрым словом помянула блондинку и ее «Лексус». Ей не хватило пятидесяти рублей (тех самых, оставшихся в снегу), пришлось рассчитаться картой. Небольшая очередь немедленно уставилась на нее с неприязненным выражением. Отчего-то задержался этот предрассудок, будто карта – символ несказанно толстого банковского счета. Глубокая ошибка, между прочим. То есть в случае писательницы Дмитриевой – определенно!

Кассирша тоже не обрадовалась тому, что приходится совершать чуть более сложные манипуляции, чем те, к которым она привыкла, и сердито приказала Алене, которая чуть замешкалась, собирая свои покупки:

– Кончайте копаться, девушка! Вы задерживаете очередь!

С одной стороны, грубость, которая требовала достойного ответа. С другой стороны, «девушка»…

Алена махнула рукой (мысленно) и кое-как свалила зефир, яблоки и прочее в пластиковые пакеты.

«А вот интересно, – подумала она, – «Лексус» уже уехал или нет? Может, если уехал, я попытаюсь свои монетки собрать?»

Ей было чуточку стыдно за желание непременно собрать деньги, хотя что тут стыдного, совершенно непонятно. Будь там всего лишь один пятак… а то ведь семнадцать их! И еще две монетки по два рубля…

К огорчению Алены, «Лексус» стоял на месте. «Рено» не было, а «Лексус» стоял. Лучше бы наоборот, конечно. Вот разве что подождать, пока уедет? Интересно, бесподобная блондинка скоро выйдет из «Этажей»?

И тут Алена увидала ее. Впрочем, нет, сначала она услышала блондинкин голос. Голос был прекрасен и безупречен, как и ее внешность. С таким голосом только песни петь на скалистых берегах Сомали – никакие пираты не понадобятся, экипажи кораблей будут просто счастливы сдаться в плен прекрасной сирене! Впрочем, дело происходило не на скалистых берегах Сомали (еще не факт, между прочим, что они там скалистые!), а оттого прельстительных песен не пелось. Блондинка выражала совсем иные чувства. Судя по тональности, это было глубокое возмущение, однако вычленить что-то осмысленное из сплошного потока отвязного мата, перемежаемого рыданиями, не представлялось возможным.