— Из того, что я слышал, мне не верится, что мисс Хёрст из такой породы женщин. Хотя, вам лучше знать.
— Чертовски верно. — Александр рассказал МакКреди о договоре со своим заклятым врагом, только не упомянул полную цену, которую заплатит Кейтлин в случае проигрыша. Бывает информация, не предназначенная для ушей лакеев. — МакКреди, как мне подавить это восстание служанок? У меня нет никакого желания видеть накрахмаленным своё нижнее бельё.
— К счастью, Хэй твёрдо встал на нашу сторону, в связи с чем миссис Прюитт обозвала его сегодня утром «скрипучим старым мешком с заплесневелыми костями».
— С этим нам повезло. Что будешь делать?
— Завербую на нашу сторону ещё кого — нибудь. Хоть я и не могу подавить мятеж, зато могу, по крайней мере, укрепить оборону.
— Прекрасно. Лакей, а то и два в помощь — будет неплохим преимуществом в следующей битве. — Пусть они
— Очень хорошо, милорд. Прошу только об одном. Я должен быть уверен, что ваше поведение в отношении молодой мисс будет честным.
Александр взглянул на него холодно:
— Моё поведение касается только меня.
МакКреди сложил руки за спиной и уставился в потолок.
Проблеск того, что другие люди назвали бы чувством вины, заставил Александра стиснуть челюсти. Раздражение от необходимости объясняться оставило на губах неприятный привкус:
— Я буду настолько благородным, насколько благородной будет сама леди. Подойдёт?
МакКреди просиял:
— Вполне, милорд. Правда, вполне.
— Хорошо. А теперь я должен одеться. У меня встреча с «молодой мисс», и я не хочу опоздать.
На улице Кейтлин отклонила предложение отправиться с остальными на конную прогулку. Обычно пикник на дальнем берегу озера — это тот род занятий, который она обожала, но МакЛин прислал ей записку с просьбой о встрече. Она с радостью отдала бы и дюжину пикников ради установления нового раунда их состязания.
Проснувшись поутру, Кейтлин первым делом подумала именно об этом. Она ожидала завтрака с особым нетерпением, надеясь увидеться с МакЛином, но он не появился.
Своё разочарование Кейтлин скрыла, но её светлость — другое дело. Шли минуты, а МакЛин не появлялся, и смех герцогини становился всё более нервным, а сама она — всё более напряжённой. Как будто подозревая, что МакЛин может наблюдать за ними из какой — нибудь удобной укромной позиции, старушка предложила прогуляться верхом, грубо флиртуя с вежливым и скучающим Дервиштоном.
Кейтлин думала, что знает, почему МакЛин не вышел к завтраку. Если бы она свалилась с дерева, то всё следующее утро она провела бы, отмокая в глубокой медной лохани. Но он был не из тех, кто признаёт, что чувствует себя иначе, чем просто великолепно, даже когда всё тело — это один сплошной синяк.
Она зевнула, склонившись к окну библиотеки, глаза закрывались сами собой. За прошедшую ночь Кейтлин практически не сомкнула глаз. Всякий раз, закрывая глаза, она видела проносившиеся быстрой чередой события последнего дня — её грохочущее сердце от поцелуя МакЛина, его разбитые лицо и губы после падения, испепеляющий взгляд, которым он её одарил, покидая гостиную.
Кейтлин отвернулась от окна и стала бродить по комнате, восхищаясь пышной меблировкой, проводя рукой по разным старинным книгам, лежащим на низкой деревянной конторке. Некоторые из них были очень старыми, нарисованными чернилами и так тщательно прорисованными, что буквы сами были произведением искусства. Одна книга состояла из тонких кованых металлических листов, вмещавших карты мира, составленные в конце 15–го века. «Как увлекательно», — прошептала она, пробегая пальцами по резным картам. Качество их изготовления было просто изумительным.
Она отошла от конторки и присела на огромный дубовый стол, поглаживая полированную поверхность дерева и восхищаясь теплым блеском, идущим от многослойного покрытия мебельным воском.
Будет странно снова попасть домой после того, как побывал здесь. Она улыбнулась при мысли о папиной уютной и беспорядочной библиотеке. Она была так мала, что одна десятая ковров этой библиотеки покрыла бы пол всей комнаты. Его стол был небольшим и обыкновенным, выдвижные ящики часто застревали, а на поверхности была трещина, которую он прятал под большим войлочным пресс — папье.
Улыбка на её лице дрогнула, и неожиданно она почувствовала острую ностальгию по дому. Прямо сейчас папа, наверное, даёт Роберту и Мэри ежедневный урок греческого языка. Более резвых Вильяма и Майкла он учил отдельно, говоря, что им нужно «больше повторений». Мысли эти заставили её хмыкнуть, хотя сердце у неё ныло.