Лера и параллель

— Завтра в десять, жду вас для согласований последних деталей. Кабинет со всем необходимым оборудованием вам будет предоставлен, напишите список того, что вам понадобиться для создания детального архитектурного проекта.

Я вновь кивнула, а сама мысленно уже представляла тот необходимый максимум, я не собиралась обходиться подручными средствами, если уж меня загнали в жёсткие рамки и сомнительные условия, и сама себе кивая, приняла руку Максимилиана и отправилась с ним на ужин. Феликс немного задерживался, шелестя бумагами и что-то нервно черкая в кожаной тетради. Пока мы шли в глубь дома, в малую столовую, я поинтересовалась:

— Вира и как-то там его хорошо знакомы с местной Лерой?

— Не думал, что придется рассказывать, конкретно тебе это ни к чему, к тому же визиты Вирасиморы в гнездо, — ничего себе имечко, подумалось мне, — чрезвычайно редки. У детей ночи есть определенные места, где они могут найти чаще скурию, намного реже — тари. Именно в таком месте мы впервые встретились с тобой. В подобном месте мисс Шолох, что являлась завсегдатай подобных заведений, и пыталась меня опоить. Давид был её постоянным спутником, любовником кажется тоже, что, впрочем, не мешало ей строить планы в отношении любого оступившегося вампира. Ей очень повезло, Эсперовец убил бы её немедля, с Лигару же Валерию ожидала долгая мука пред бесславной кончиной.

— Но всё же она рискнула? — удивилась я.

— Да, мне было важнее узнать откуда у немагички заговоренный на подчинение и приворот коктейль, нежели выпустить гнев. Всё что она знала в результате знал и я. А потом она исчезла.

Дворецкий открыл пред нами высокие двери из черненой вишни, мы вошли под руку, как пара, вампир и его тари. Два десятка глаз повернулись в нашу сторону, пронзительная тишина упала на шумную до этого гостиную, в которой ожидали ужина сливки представителей клана. Несколько из них светились любопытством, другие не выражали ничего, третьи же излучали всепоглощающую, безграничную ненависть. И все они были направлены не на Максимилиана. На меня.

*Дромберг — круг камней, возведенный в бронзовом веке. Всего плит 17.

**Темпл Бар Дистрикт в Дублине — является самой популярной улицей, помимо арт галерей, музеев и модных бутиков, на ней расположено самое большое количество пивных и ресторанчиков.

***Крайк — так ирландцы сами называют угар. Чаще всего пьяный.

****Буррен — местность на западе Ирландии, вымощенная гигантскими плитами из серого известняка с разбросанными на них валунами естественного происхождения, охватывающими область около 1300 км. Скала Кашел, также известная как Скала Св. Патрика. Является национальным памятником Ирландии.

Глава 9. Таятся змеи там, где спрятан клад

Ужин, как говорится, проходил в тесной дружественной обстановке. Такой тесной, что будь я поробее можно было бы и задохнуться от тяжести пристального внимания, коим до краев одаривали меня гости крыла Лигару. Я же в свою очередь невозмутимо ела и можно сказать наслаждалась переменами великолепных блюд. Возможно, будь я жительницей этого мира, вероятнее всего я бы пасовала перед откровенно голодными взглядами, направленными не на эпикурейские деликатесы, а в мою сторону. А так, никакого пиетета перед сильными мира сего я не испытывала, чем видимо, давала дополнительный повод к презрению и ненависти.

Когда подали говядину в обжигающе-остром соусе, Вира, видимо не выдержав моего пофигизма и того, что Максимилиан, не отрываясь от меня ни на секунду развлекал меня беседой и подкладывал в мою тарелку самые вкусные кусочки, обратилась ко мне. То, что это она я поняла по взгляду победительницы, которая ухватила на сельской ярмарке главный приз — откормленного порося. Давид был, мягко говоря, не в форме, и до его мраморного тезки* ему было как ползком на пузе до Луны. Мне не удалось посчитать все его подбородки, во-первых, потому что слишком пристально разглядывать его у меня не было никакого желания, во-вторых, потому что он точно парочку припрятал, повязав затейливым узлом кружевной шейный платок. В противовес ему, его леди, кхм-кхм, видала я таких лядей, была чрезвычайно стройна, до болезненной хрупкости. Её бледная кожа отливала синевой, хотя в остальном она была довольно привлекательной, пусть и не молодой вампиршей, ровно до того момента, пока не открыла пухлый, густо накрашенный рот.

— Милочка, — обратилась она ко мне, — запамятовала ваше имя, вы же ничего не имеете против того, что Давидик мой, я знаю у вас были на него планы, но… — Не знаю какой она от меня ожидала реакции, возможно, что я громко начну причитать на судьбу-злодейку, посмевшую встать на пути двух столь трепетно любящих сердец, или что я зарыдаю, не эстетично высморкавшись в льняную салфетку, что лежала на моих коленях.