Леопард

Харри очнулся оттого, что у него дергался угол рта. Открыл глаза. Уже стемнело. Судя по всему, он потерял сознание. Он заметил, как натянулся шнур, идущий к шарику, который все еще находился у него во рту. Сердце бешено заколотилось, готовое выпрыгнуть из груди. Он практически прижался ртом к скобе, прекрасно понимая, что это вряд ли поможет, если кто-то откроет дверь.

На стене у него над головой появилась полоска света. Кровь закипела в жилах. Он засунул в рот пальцы, положил их на нижнюю челюсть и надавил. От дикой боли на секунду потемнело в глазах, но он почувствовал, что челюсти раздвинулись. Получилось! И, продолжая одной рукой давить на челюсть, другой он схватил шарик и попытался его вытащить.

За дверью послышались какие-то звуки. Проклятье! Вытащить шарик изо рта никак не удавалось. Харри давил на челюсть, заставляя ее опускаться все ниже и ниже. Оглушительный звук ломающейся кости и рвущихся мышц шел словно непосредственно из уха. Может, у него получится оттянуть челюсть вниз с одной стороны настолько, чтобы шарик вышел сбоку, но тут мешала щека. Он заметил, что ручка двигается. Времени уже не оставалось. Времени больше нет. Время кончилось.

Последняя маленькая мысль. Сообщение. «Умничка». Харри никогда ее так не называл. Кайя открыла глаза. Что он сказал ей, когда они сидели на террасе и говорили о названии той книги Фанте? Что он никогда не посылает эсэмэски. Потому что не хочет терять душу, предпочитает не оставлять следов, когда исчезнет. Она никогда не получала от него ни единого текстового сообщения. Он мог позвонить. Что-то не так, причем это говорил не ее разум, вечно выдумывающий оправдания, лишь бы не открывать дверь. А скорее чутье. Это ловушка.

Кайя осторожно выпустила ручку двери. Почувствовала теплое дуновение у себя на затылке. Словно кто-то в него дышал. Она отбросила «словно» и оглянулась.

Их было двое. И их лица сливались с темнотой.

– Looking for someone, lady?[153]

Она подумала про дежавю быстрее, чем ответила:

– Wrong door, that’s all[154].

В тот же миг она услышала звук заводящегося мотора, повернулась и увидела задние огни такси, которое, переваливаясь, удалялось по дороге.

– Don’t worry, lady, – произнес голос. – We paid him[155].

Она обернулась и опустила глаза. На пистолет, который на нее смотрел.

– Let’s go[156].

Кайя легко просчитала варианты. Вариантов не было.

Она пошла перед ними к двум «рейнджроверам». Задняя дверь одного из них распахнулась, когда они приблизились. Она села в машину. Пахло пряным лосьоном после бритья и новой кожаной обивкой. Дверь за ней захлопнулась. Он улыбнулся. Зубы были крупные и белые, голос мягкий, веселый:

– Привет, Кайя.

Тони Лейке был одет в желто-серый камуфляж. В руке он держал красный мобильный телефон. Телефон Харри.

– Тебе же велели зайти. Что тебя остановило?

Она пожала плечами.

– Поразительно, – заметил он, склонив голову набок.

– Что именно?

– Ты вовсе не выглядишь испуганной.

– А почему я должна выглядеть испуганной?

– Потому что скоро умрешь. Ты разве не поняла?

Кайя почувствовала, как перехватило горло. Словно одна часть мозга кричала, что это пустая угроза, ведь она из полиции, а он конечно же не посмеет, но этот голос не мог заглушить другой, твердивший, что перед ней сидит Тони Лейке, весьма точно представляющий себе ситуацию. Что они с Харри – два идиота-камикадзе вдали от дома, без полномочий, без поддержки, без пути к отступлению. Без единого шанса.

Лейке нажал на кнопку, и боковое стекло поползло вниз.

– Go finish him and bring him up there[157], – велел он тем двоим и снова закрыл окно.

– Мне кажется, вышло бы классно, если бы ты открыла ту дверь, – сказал Лейке. – Думаю, Харри заслужил поэтическую смерть. Но в нынешней ситуации придется сосредоточиться на лирическом прощании. – Он наклонился, потом посмотрел на небо. – Красивый красный цвет, правда?

И теперь она видела. Слышала. И тот ее голос, который говорил правду, сказал ей это. Она действительно умрет.

Глава 86 Калибр

Кинзонзи показал на каменный дом ван Боорста и велел Удри подогнать «рейнджровер» прямо к двери. Он видел свет за шторами и вспомнил, что мистер Тони решил не выключать его, когда они уходили. Чтобы тот белый знал, что его ждет. Кинзонзи вышел и ждал, пока Удри вынет ключ зажигания и присоединится к нему. Приказ ясен: убить и привезти. Это не вызывало у него никаких чувств. Ни страха, ни радости, ни малейшего беспокойства. Работа есть работа.

Кинзонзи было девятнадцать. Воевал он с одиннадцати. Тогда бойцы PDLA, People’s Democratic Liberation Army[158], напали на его деревню. Они размозжили брату голову прикладом «калашникова» и изнасиловали двух его сестер, заставив отца на это смотреть. Потом командир сказал, что, если отец не станет совокупляться с младшей сестрой у них на глазах, они убьют Кинзонзи и старшую сестру. Но закончить предложение командир не успел, потому что отец ринулся прямо на их мачете. Раздался смех.