Леопард

Они посмотрели друг на друга. И внезапно Харри понял, что именно это лицо ему хотелось бы видеть на похоронах. Бледное личико, которое он видел на других похоронах, заплаканное, с большими трагическими глазами. Лицо, словно созданное для похорон.

– О чем думаешь? – спросила она.

– Я знаю только одного преступника, который так убивал, – сказал Харри и снова отвернулся к окну.

– Он напоминает тебе Снеговика, да?

Харри медленно кивнул.

Она вздохнула:

– Я обещала не говорить, но звонила Ракель.

Он смотрел вдаль, на многоэтажки Хельсфюра.

– Спрашивала о тебе. Я сказала, что у тебя все хорошо. Я правильно сделала, Харри?

Харри глубоко вздохнул:

– Конечно.

Беата еще немного постояла в дверях. А потом ушла.

Как она там? Как Олег? Где они? Что они делают, когда спускается вечер, кто охраняет их, кто стоит на страже? Харри опустил голову и обхватил руками уши.

Только один человек знает, как рассуждает Кавалер.

Наступил вечер, стемнело, но ничего так и не произошло. Вечно горящий желанием о чем-то проинформировать администратор гостиницы по кличке Капитан связался с Харри и сообщил, что кто-то звонил и спрашивал, не живет ли у них Иска Пеллер, австралийка, о которой писали в «Афтенпостен». Харри ответил, что это, по всей видимости, какой-нибудь журналист, но Капитан считал, что даже самый подлый журналюга знает правила игры: сначала представься и объясни, откуда ты. Харри поблагодарил и чуть было не попросил Капитана позвонить, если у того будут новости. Но потом до него дошло, к чему может привести подобное приглашение. Позвонил Бельман и сказал, что будет пресс-конференция и если Харри захочет прийти, то…

Харри отказался и почувствовал, что Бельман вздохнул с облегчением.

Харри сидел и барабанил пальцами по столу. Снял было трубку, чтобы позвонить Кайе, но потом положил на место.

Снова ее поднял и обзвонил несколько отелей в центре. Там никто не мог припомнить, чтобы им задавали вопросы о какой-то Иске Пеллер.

Харри взглянул на часы. Хотелось выпить. Хотелось зайти в офис к Бельману, спросить, куда он, черт бы его побрал, дел опиум, занести кулак, увидеть, как он съежится…

Единственный, кто знает.

Харри встал, отшвырнул кресло, схватил пальто и выскочил из кабинета.

Он доехал до центра и припарковался у Норвежского театра, вопиюще нарушая все правила. Пересек улицу и вошел в гостиницу.

Капитан получил это прозвище, еще когда работал швейцаром в том же отеле. Вероятнее всего, из-за роскошной красной формы вкупе с манерой постоянно давать руководящие указания всем вокруг и по всякому поводу. Кроме того, он полагал себя центром всего мало-мальски значительного, что происходило в центре города, человеком, который держит руку на пульсе, человеком, который знает. Осведомителем с большой буквы О, бесценным винтиком полицейской машины, которая обеспечивала покой Осло.

– В какой-то глубинной части моего мозга я и сейчас слышу этот довольно характерный голосок, – произнес Капитан, явственно смакуя собственные слова.

Харри видел, как коллега, стоящий рядом с Капитаном за стойкой администратора, возвел глаза к небу.

– Как будто это был педик, – заключил Капитан.

– Вы хотите сказать, что голос был высокий? – спросил Харри и вспомнил рассказы друзей Аделе. Ведь Аделе говорила, что главный недостаток ее кавалера, похоже, в том, что разговаривает он, как тот гомосексуалист, с которым она вместе снимает квартиру.

– Нет, скорее такой. – Капитан размял ладони, поморгал и выдал пронзительную пародию на женщину с придурью: – «Черт, как же я на тебя зла!»

Сотрудник, у которого, конечно же, был бедж с именем «Сёрен»[129], хихикнул.

Харри поблагодарил и чуть было снова не попросил Капитана звонить, если будет что-то новое. Вышел из здания. Закурил и взглянул на табличку с названием гостиницы. Что-то тут было… В тот же миг он заметил машину транспортной полиции, припаркованную за его собственной, и мужчину в комбинезоне, который записывал номер машины Харри.

Харри перешел улицу и показал ему свою карточку:

– Полиция. Я на службе.

– Не поможет. Раз остановка запрещена, значит запрещена, – сказал комбинезон, не переставая строчить. – Можете жаловаться.

– Ладно, – сказал Харри. – Вы знаете, что у нас тоже есть полномочия выписывать штраф за неправильную парковку, верно?

Тот взглянул на него и осклабился:

– Коллега, ты ошибаешься, если думаешь, что я предоставлю тебе возможность самому себе выписать штраф.

– Вообще-то я имею в виду твой автомобиль. – Харри указал на него.

– Он мой и службы начальника…

– Раз остановка запрещена, значит запрещена.

Комбинезон бросил на него кислый взгляд.

Харри пожал плечами:

– Можете жаловаться, коллега…

Комбинезон захлопнул блокнот, повернулся на каблуках и пошел к своему автомобилю.

Когда Харри поворачивал на Университетсгатен, зазвонил телефон. Это был Гуннар Хаген. Голос обычно спокойного шефа убойного отдела дрожал от возбуждения.

– Ты должен немедленно приехать сюда, Харри.

– А что случилось?

– Немедленно. В «Кишку».