Леонид обязательно умрет

Здесь доктор понял, что попал не совсем туда, куда хотел. Он коротко извинился и отключился от номера.

В другой раз он бы хохотнул от такого курьеза, но сейчас было больше драмы, чем комедии.

Утякин набрал следующий номер.

И здесь ответили приветливо. Настолько, что доктор подумал: опять влетел в публичный дом.

— Это модельное агентство «Пять звезд»?

— Совершенно верно.

— Я — доктор медицинских наук Утякин Михаил Валерианович!

— Очень приятно… Но руководства сейчас уже нет…

— Мне нужна информация…

— Чем смогу?

— Вы давно на модельном рынке?

— Мы — одно из старейших агентств в России, — ответили с нескрываемым чувством гордости в голосе. — Мы — единственные, кто офилирован в мировое сообщество!

— Это очень хорошо! — обрадовался Утякин. — Значит, вы владеете информацией!

— В полном объеме! Что вас интересует?

Он решил говорить в открытую.

— Моей пациенткой является манекенщица Ангелина Лебеда!

— Лебеда, Лебеда…

— Она еще — старейшая манекенщица Европы!..

— Это Экзотическая Геля, что ли?

— Она, она! — обрадовался Утякин.

— Она такая же манекенщица, как пони — беговая лошадь! Так, для потехи ради!

— Согласен! Абсолютно согласен!

— Так что вам нужно?

Утякину пришлось врать:

— Дело в том, что у нее обнаружилась серьезная форма диабета. Адреса этой Лебеды у нас нет, а ей необходим немедленно инсулин! Иначе кома, а потом…

— Слышите, у Гельки диабет! — поделился новостью голос с кем-то. — Знает кто адрес? Помрет бабка!

— Может быть, телефон? — с надеждой уточнил Михаил Валерианович.

— По-моему, на каком-то бульваре… Мы за ней еще заезжали… Кажется, на Петровском… Сейчас посмотрю точнее… У нас все записано…

— Очень вам большое спасибо! — от чувств не по-русски поблагодарил Утякин. — Пожалуйста!..

— Ищу, ищу!.. А я вот не знала, что ее фамилия Лебеда…

— Она — герой войны!

— Что, правда?

— Истинная! Три ордена Славы!

— Вот жизнь! А она вынуждена была купальники демонстрировать !

— Ну что там? — не выдержал доктор.

— Ищу! У нас более сотни девочек! И пятьдесят мальчиков!

— Жду!

— Нашла! Записывайте…

— Пишу!

— Петровский бульвар, семнадцать, квартира восемь. Лебеда Ангелина.

Он даже не поблагодарил. Швырнул трубку, выбежал из кабинета вон и, погрозив администраторше кулаком, бросился по лестнице на улицу. Поймав такси, назвал адрес и всю дорогу нервически покашливал, чем ужасно злил водителя.

Стояли в пробках, и Утякин расстраивался, что не воспользовался метрополитеном. Вышло бы в два раза быстрее и в двадцать дешевле.

Михаил Валерианович вновь покашлял.

— Туберкулезный, что ли? — не выдержал таксист.

— Что? — не понял доктор.

— Если болен, ходи пешком! Нечего людей заражать!

— Это вы кому? — удивился Утякин.

— Тебе, кому еще! — Спортивной комплекции водила смотрел на тщедушного седока сверху вниз, отклячив пренебрежительно нижнюю губу. — Чего зыришь? — Водила нажал на тормоз, останавливая «Волгу» возле тротуара. — Бабки гони и вытряхивайся!

— Не понял…

— Ты чего, еще и глухой?.. Двести плюс еще двести за вредность!

Грубый водила потянулся здоровенной ручищей к чистому воротнику утякинской рубашки, но вдруг с удивлением обнаружил в руках клиента шприц. Не успел парень и глазом моргнуть, как длинная игла вошла ему в шею, в район сонной артерии. Ему не удалось даже понять, что произошло, как сознание полностью вышло из его глупой головы.

А Михаил Валерианович спешно продолжал свой путь. Он не испытывал мстительной радости от того, что так легко разобрался с хамом, вколов ему порцию наркоза, смешанного с веществом, от которого грубияна будет глючить и плющить после прихода в себя еще добрых два часа. У Михаила Валериановича была наиважнейшая цель — отыскать Ангелину Лебеду. Он доскакал до дома номер семнадцать и легко взбежал на четвертый этаж. Опять покашлял.

В самом деле, как туберкулезный, подумал.

Нажал кнопку звонка… Никакого ответа… Попробовал более просительно — долго и с разрывами… Ничего…

Утякин принялся стучать, что есть силы, но… Здесь незапертая дверь клацнула и отворилась. Михаил Валерианович смело шагнул в темень чужой квартиры, вытянув вперед руки и шепотом взывая:

— Ангелина!.. Лебеда!.. Вы меня слышите?..

Его руки шарили по стенам в попытках отыскать выключатель, маленько при этом тряхануло током, так как влез в розетку.

Наконец палец нажал на клавишу, и прихожая осветилась люстрой а-ля шестидесятые. Хотя светильник был вовсе не «а ля», а самый натуральный антик.

Из приоткрытой двери, ведущей в комнату, торчали ноги. Причем торчали они как-то вывороченно, неестественно.

— Умерла! — ахнул Утякин. — Материал скончался!..

9

Леонид Павлович Северцев продолжал плакать, и продолжался его плач шесть лет и три месяца…