Леонард Коэн. Жизнь

Ирвингу Лейтону он сообщал, что взял в руки «большой скальпель» и что ему пришлось «разрушить несколько оркестров, чтобы прийти к своей ясной мелодии» [13]. Эта операция была проведена при помощи амфетаминов с добавлением (для обезболивания) «Мандракса» и гашиша. И всё же было тяжело возвращаться к работе над текстом, которым он уже однажды был удовлетворён, — всё равно что оказаться взаперти вместе со старой возлюбленной, которую он когда-то считал прекрасной, но в которой теперь видел одни лишь недостатки. Леонард писал друзьям о своих тяжёлых снах, о своей панике и депрессии. Унылое, серое лондонское небо только усугубляло его тоску. Паб «Король Вильгельм IV» — не «Ла Бодегита дель Медио»; Хэмпстед — не Гидра. Леонард написал Марианне письмо о том, как сильно по ней тоскует. В романе он писал, как «нуждался в одиночестве, чтобы иметь возможность скучать по ней — для трезвого взгляда на мир».

В Лондоне Леонард снова проводил время с Нэнси Бэкол, которая теперь уже не жила в доме Пуллменов. Через Бэкол он познакомился с чернокожим уроженцем Тринидада по имени Майкл Икс. Как и Александр Трокки, Майкл Икс был человеком сложным, харизматичным и со своими проблемами. «Леонард был очарован Майклом, — говорит Нэнси Бэкол. — Им все были очарованы. Он был очень интересным человеком, в нём уживались такие разные личности. Он был поэт, и смутьян, и обаяшка, и пустозвон, и чудесный, полный радости, замечательный человек, и человек потенциально опасный. Поэтому Леонарда влекло к нему, и меня, конечно, тоже». Нэнси и Майкл Икс стали любовниками в 1962 году, а до этого его звали Майкл де Фрейтас и занимался он вещами сомнительными, например, выполнял грязную работу для Питера Рэкмена, владельца дешёвого жилья в Лондоне, который был настолько известен своей жёсткостью и нечистоплотностью в делах, что его фамилия стала именем нарицательным¹⁴²¹. С течением времени Майкл де Фрейтас и сам построил небольшую деловую империю, занимаясь музыкальными клубами и сутенёрством. Но Майкл Икс, мужчина, с которым жила Нэнси Бэкол, был уже поборником гражданских прав, эффектным оратором и человеком, связывавшим лондонских чёрных активистов с белыми протохиппи. Вместе с Нэнси Майкл стал зачинателем движения blackpower в Лондоне¹⁴³¹. Они «распространяли в огромных количествах размноженные на ксероксах листовки, стремясь изменить мир к лучшему». Во время своих приездов в Лондон Леонард познакомился с Майклом «очень близко». Они с Нэнси и Робертом Гершорном часто ужинали в индийских ресторанах, увлечённо обсуждая искусство и политику.

— Майкл говорил мне, что решительно настроен против массового вооружения чёрных в Америке, — рассказывал Леонард в интервью в 1974 году. — Он говорил, что это безумная идея, что они никогда не смогут противостоять государственной машине. Пули, военные заводы, огнестрельное оружие — всё это принадлежит им. Вы хотите дать чёрным несколько пушек и выставить их против целых армий? Он не признавал даже ножей. Он говорил, что нашим оружием должны быть зубы — что-то, что есть у всех. Вот как он видел ситуацию. Он был за подрывную деятельность другого типа. За подрывную деятельность против реальной жизни, чтобы чёрные могли заставить себя бояться» [14].

Леонард вспоминал, как однажды в гостях у Майкла похвалил предложенный ему коктейль: «Боже мой, из чего это сделано?» Майкл ответил: «Даже не спрашивай. Если вы будете знать тайны нашей пищи, вы узнаете тайны нашей расы и нашей силы».

Как говорит Нэнси Бэкол, «это было лихое время. Всё было как бы одновременно политическим и неполитическим. Нельзя было понять, насколько далеко это зайдёт, насколько опасным станет, насколько эффективным окажется — может быть, это просто очередная цветочная [т. е. хипповская] безделица. Майкл мог сказать что-то в шутку, но ты не понимал до конца, что говорится всерьёз, а что нет: это делало его неотразимым, потому что и в жизни мы никогда не знаем, что есть истина, а что ложь или иллюзия.

Он просто так жил — открыто. Это было очень сильно».