Леон

— Мне нужно к утру оказаться в постели, Дэмиан, — я заметил, что так она называет меня либо когда зла, либо, в порыве страсти. — Иначе родители хватятся. Не хочу проблем.

Обязательно, окажешься. Ты будешь в моей постели, мотылек.

— Погода с тобой не согласна, — протестую я, и подтверждением моим словам выступает раскатистый рык грома, следующий почти сразу за сверкнувшей вдали молнией. Тучи стремительно сгущаются над штатом, а ураганы здесь чертовски мощные и опасные, способные повалить деревья и даже дома.

— Бог мой, ты и погодой управлять умеешь? — возмущается Ми, когда с неба начинают лететь настолько крупные капли дождя, что они беспощадно хлещут наши лица, окончательно смывая остаточные маски.

— Я управляю всем, что ты здесь видишь. И кстати, «бог мой» звучит очень хорошо, Ми.

Обхватив ее, закидываю Эми на плечо и направляюсь в сторону убежища, похлопывая девушку по аппетитной заднице, на этот раз обтянутую джинсами. Ноги утопают в грязи и быстро образовывающихся лужах, но уже через пару минут, мы оказываемся под надежной защитой моего скромного хранилища.

— Каким богом ты бы был, если бы мог выбрать? — игриво интересуется Ми. Она бы еще спросила: «А ты любишь арбуз или дыню?».

— Марс, Арес, Тор… достаточно брутальные варианты для такой крошки, как ты? — с иронией дразню ее я.

— Но это боги войны, огня и молний. А я всегда думала, что ты холодный, как зимний ветер.

— Все еще так думаешь? — усмехаюсь, вспоминая, как не холодно нам было вместе.

В моем адском огне и жарком пекле всегда найдется место для тебя, бабочка. Но чтобы заманить тебя в сети, не трудно и ледяным камнем стать.

— Ты такой разный, что я даже не знаю, каким будешь в следующий миг, — опускаю принцессу на ноги, наблюдая за тем, как отчаянно она пытается избавиться от лишней воды, выжимая светлые волосы, и белую футболку.

— Не стоит, Ми, тебе очень идет, — усмехаюсь я, наваливаясь на нее всем телом и прижимая к ближайшей стене.

— Что мне идет?

— Быть полностью одетой, но насквозь мокрой, — шепчу в губы дрожащей и замерзшей малышки, тут же накрывая их своими. Я согрею тебя, девочка.

Сминаю округлую задницу в ладонях, закидывая ногу Эми на свое бедро, вжимаясь пахом в манящую развилку между ног. Сладость ее языка и губ кружит голову, мне чертовски трудно оторваться от нее даже на секунду, чтобы перевести дух и отдышаться.

Я не хочу дышать, если в кислороде не будет растворен ее запах.

— Ты сводишь меня с ума, — иступлено шепчет Ми, пытаясь сдержать мой напор ладонями, накрывая ими ключицы. Она слегка задевает шрам, и это больно, но не физически.

Это боль от самого сладкого воспоминания. Это — метка. Уведомление о том, что жизнь чертовски коротка и хрупка, и я больше не могу отпустить ее.

— Пообещай мне, что больше не будешь проводить время с моим братом, — отвечаю в ее рот я, озвучивая новый запрет. Нет, я не прошу, а требую.

Это не ревность. Ревновать к Драгону? Бред. Он хорош, мы похожи… но у них никогда не будет той связи, что есть, между нами.

Поэтому, лишь банальное собственничество. Я не готов делить любимую игрушку со своим братом, мы переросли этот этап.

— Он мой друг, Леон, — она отрывается от моих губ и старается увернуться, но я возвращаю ее к себе, дернув пальцами острый подбородок своенравного мотылька. — Ты ревнуешь?

— Да, — признаюсь я, касаясь лбом ее лба. Черт, звучит слегка отчаянно. Возможно, я немного ревную. И это, черт возьми, делает меня блядски живым.

— Видишь в брате конкурента? Только пообещай, что не отрежешь Драгону руку, — а черный юмор не чужд моей глянцевой бабочке. — Мы скоро будем участвовать в соревнованиях, нам нужно четыре кисти.

— Обещаю, что не отрежу до тех пор, пока он не ударит или не коснется тебя. Вот так, — совершенно серьезно произношу я, продолжая сжимать ее задницу. Джинсы мешают, они слишком плотные и мокрые, не позволяющие мне на все сто процентов прочувствовать упругость и мягкость ее кожи.

— Ты меня пугаешь, Леон. Постоянно пугаешь, — Ми бросает плывущий взгляд из-под полуопущенных влажных ресниц.

— Перестань, мотылек. Иисус говорил: «Что посеет человек, то и пожнет». А пока Драгон не сеет свои семена в чужом огороде, пожинать нечего, — пытаюсь пошутить, но Эмили совсем не смешно.

Черт, мой юмор мало кто понимает. Шутник из меня так себе. Не во всем же быть идеальным.

— Мне интересно, как часто ты выступаешь вселенским карателем? Чем ты отличаешься от избалованного Каана? Чистокровных мальчиков в наших семьях возводят на божественный пьедестал. Как следствие, вседозволенность и отсутствие границ. Меня пугает, что это коснется меня или моих близких, меня пугает, что ты не знаешь слова «нет». Меня пугает, что все и всегда должно быть по-твоему. Верно?

— Верно. Ты такая умная, Ми, — пытаюсь сдержать многозначительную ухмылку. Меня забавляет, что она все еще пытается быть правильной душнилой, лишь бы оттянуть тот момент, когда будет похотливой и грязной. Нежной и дерзкой. Невинной и горячей. Сладкой и соленой. И все — одновременно.