Лента Мёбиуса

Вик рассудил, что не стоит ему говорить о поклонницах, об экстремальных отклонениях от нормы, которые подчас доводят до самокалечения.

– А бывают случаи, когда после лечения больной орган снова инфицируется?

Парень запыхтел ментоловой сигаретой.

– Бывают. В госпитале хирургические бригады стараются провести ампутацию таким образом, чтобы культя получилась чистой, готовой к протезированию. Очень важен послеоперационный уход. В основном его осуществляют в госпитале, но в домашних условиях делать перевязки все равно должна приходящая медсестра. Это целая наука. Нельзя спровоцировать ухудшение кровообращения, нельзя слишком затягивать, чтобы не было некроза, нельзя допускать образования кожных складок, а значит, деформирования культи. Пациент должен постоянно следить за правильным положением руки, чтобы обеспечить ей хорошее кровоснабжение, и регулярно приходить к лечащему врачу на контрольный осмотр.

– И все это записано в медкарту больного?

– Да. Только медкарта не у меня, а в Институте хирургии руки, там, где делали ампутацию. Здесь, в отделении неотложной помощи, очищают и обследуют рану, но не оперируют. Остальное полностью не в нашей компетенции. Полицейский вы или нет, вам карту не выдадут. Доступа к этой информации вы не получите.

Вик стиснул кулаки:

– Но хоть имя этого человека вы можете мне сказать?

– Это я могу. Пойдемте.

Врач неотложки застучал клавишами:

– А почему вас так беспокоит именно этот пациент?

– Скажите, сколько времени может прожить больной с гангреной, уже начавшей издавать трупный запах?

– Этот запах свидетельствует о том, что газ уже под кожей. Кожа истончается, становится коричневой или черной. Через несколько дней у больного поднимается температура, начинаются сильные боли, давление резко понижается, и он впадает в кому. Развитие болезни в лучшем случае можно замедлить антибиотиками и антисептиками. Но без хирургического вмешательства исход один.

– Смерть.

У Вика все же оставались сомнения. Температура, боли, кома… Правильный ли путь поиска он выбрал, увлекшись этой историей с гангреной?

– Вот, нашел, – сказал врач. – Грегори Маше. Он живет недалеко отсюда, рядом с Мезон-Лафит. А вы так и не хотите сказать, почему вы его разыскиваете?

Вик помотал головой:

– Есть такие вещи, которых лучше не знать…

21 Пятница, 4 мая, 19:05

Когда Стефан нырнул в просвет в зеленой чаще километрах в тридцати к западу от столицы, солнце уже садилось, освещая стволы дубов и буков. Несколькими минутами позже он наконец увидел у поворота дороги утопавшую в зелени гостиницу. Здание очень походило на то, что он видел в своих снах. Просторная парковка без всякой рекламы или объявлений, за исключением мигающей надписи, по меньшей мере странной: «Три Парки».

Согласно сведениям в Интернете, в этой гостинице не было ничего противозаконного. Здесь можно было снять номер на ночь, как и в любом другом отеле. Разве что, чтобы заночевать здесь, нужно было действительно иметь большое желание.

Откинувшись на водительском сиденье, Стефан грыз одно из прихваченных с собой яблок и внимательно осматривался вокруг.

На парковке стояли легковушки, грузовички и мотоцикл «харлей-дэвидсон». Одни машины сновали взад и вперед, мигая друг другу фарами, другие стояли, но водители были явно наготове и настороже. Стефан припарковался поодаль, внимательно наблюдая за странным металлическим балетом. Кто эти люди? Любители меняться партнерами? Садомазохисты? Фетишисты? Надо ли ему вступать с кем-то из них в контакт? И какая роль уготована здесь ему?

Лучше всего было отправиться прямиком в волчье логово, заявив, что он холостяк. Стефан хотел было спрятать свое обручальное кольцо, но передумал: во всех кошмарах кольца на нем не было. Может быть, кольцо на пальце отведет от него беду.

Опустив голову и надвинув бейсболку до самых бровей, он направился к каменному фасаду здания.

На портье была просторная кожаная безрукавка, надетая поверх черной водолазки. Половину лица покрывало большое лиловатое пятно ангиомы, которая так и зовется: «винное пятно».

Вестибюль явно претендовал на готический стиль: на стенах висели акварели с изображениями всяческих ночных тварей – сов, летучих мышей, сычей, – а рядом с ними две-три выделанных оленьих и кабаньих головы. Большую люстру украшали погашенные свечи.

Идеальное место, чтобы спрятаться и наблюдать, пронеслось в голове у Стефана. В снах он опасался, что его схватят, и даже обрил голову наголо и напялил маску на лицо, чтобы его никто не узнал.

– Номеров нет, – бросил портье, убирая под стойку журнал, где было много картинок и мало текста.

Стефана охватило непривычное возбуждение. Он вел расследование, как настоящий сыщик, и это ему нравилось.

– Но у вас за спиной полно ключей.

– Ага. Но номеров нет.

Стефан внимательно оглядел помещение, на случай если произойдет что-нибудь непредвиденное.

– И все-таки мне нужен номер. Шестой.

Портье навис над стойкой, опершись на локти:

– Ты меня хорошо понял? Номеров нет, я сказал.

Стефан положил перед ним десять купюр по сто евро:

– Шестой номер… Настоятельно прошу вас…