Лента Мёбиуса

Затем он попытался сравнить оба кошмара. В обоих он рыдал. В обоих его била дрожь. В обоих было расцарапано лицо, причем во втором кошмаре гораздо глубже, чем в первом. Были следы от уколов на правом предплечье. Было оружие. И кровь. Кровь на руках, на одежде, на розовом детском платочке. А что, если обе истории стояли в одном ряду, обе представляли собой логичную последовательность событий? Но что это за события?

Стефан опустился в любимое кресло на колесиках. Странное дело… Ведь обычно он никогда не помнил снов! Ни в детстве, ни в юности. Как и большинство людей, страдающих сомнамбулизмом, он знал о сновидениях только из книг. Или из чужих рассказов.

Почему же теперь образы обрели такую отчетливость? Из-за полученной в аварии черепно-мозговой травмы? Из-за того, что он резко перестал принимать антидепрессанты и нейролептики? Может, оба этих фактора, объединившись, спровоцировали нарушения в определенных зонах мозга? Или же… это симптомы внезапно возникшей шизофрении.

Стефан посмотрел на свои ладони, проследил линию жизни. Он никогда не был ни шизофреником, ни психологически неуравновешенным человеком. Никогда. Все это совпадения, ужасные совпадения.

Он снова пролистал записную книжку, из которой уже начали выпадать страницы.

Оружие.

В первом сне, когда в него кто-то целился, он говорил о «черном одноствольном пистолете с обоймой». А во втором сне уточнял название: «зиг-зауэр».

Такой пистолет часто используют при съемках детективов.

Значит, речь шла об оружии сыщика.

Он встал и провел рукой по лбу. Футболка промокла от пота.

– Спокойно… Без паники…

Может, «зиг-зауэр» ему приснился просто потому, что другого оружия он не знал? Логично. А Со? Обрывки глубоко запрятанных воспоминаний? Почему у Сильвии тоже возникло ощущение, что она знает этот городок?

Он залпом выпил с четверть бутылки воды и бросился к ноутбуку, стоявшему позади гигантского монстра по имени Хищная Пасть, чьи акульи зубищи отбрасывали на экран угловатые тени.

В Гугле он набрал номер, стоявший во сне на номерном знаке: 8866 BCL 92. Никакого результата.

Потом поинтересовался Мери-сюр-Уаз. Слово «энок» ему смутно о чем-то напоминало, он где-то его уже слышал. Но когда? Вспомнить не удавалось, память шутила с ним шутки.

Он набрал «Enok», «Enoc», «Ennok», «Henoc». Ничего. Но когда на вариант «Хеннок» он получил результат, сердце у него сжалось. Карьер Хеннока существовал на самом деле. В Мери-сюр-Уаз. Там, где тот тип из радио угадал цифры в лото. Там, где была убита малышка Мелинда. В городе в тридцати километрах от его дома.

С дурным предчувствием Стефан кликнул сайт любителей спелеологии.

Карьер Хеннока… Согласно статьям в Интернете, этот загадочный карьер разделялся на две части: на помещение для выращивания шампиньонов и подземный немецкий гараж, построенный во время Второй мировой войны. Карьер имел естественный свод, и в некоторых галереях вода была так прозрачна, что в ней, как в зеркале, отражались стены. Эта вода стояла с мартовского половодья, как утверждал сайт.

Мелинду нашли утонувшей. Снова совпадение?

На веб-сайте указывалось также, что в 1988 году в карьере Хеннока был снят фильм «Тайны пропасти». Несомненно, это могло объяснить, почему название карьера показалось ему знакомым. Вполне возможно, что подсознание снова сослужило ему службу.

Когда Стефан закрыл сайт, его била дрожь. Он решительно ничего не понимал.

Подойдя к кофейнику, он налил себе чашку холодного кофе. Ночь еще только начиналась. Ему предстояло докапываться, разбирать по косточкам, отыскивать. Может, попадется информация об этой Мелинде? О похищении? О капитане жандармов Лафарге? О последовательности чисел 4-5-19-20-9-14?

Ему подумалось о «Предчувствиях», о «Дежавю», о «Пропавшем», наконец, то есть о той серии американских фильмов, где один из героев играет в лотерею на номера, которые без конца повторяет сумасшедший. Эти цифры прокляты.

Предчувствие… Слово это все быстрей и быстрей завертелось у него в мозгу. Предчувствие не раз спасало ему жизнь и не раз приводило к фиаско. Прошли годы, и это понятие на крутом повороте его снова чуть не убило. Двенадцать букв, из-за которых его считали «психологически неуравновешенным». Так думали даже его приемные родители, с которыми он после восемнадцати лет порвал все связи.

Стрелка часов показывала три часа ночи, когда он, еле живой от усталости, набрал в поисковике слово «Дюпюитрен». Это знаменитое имя было напечатано на желтом билете, который он во сне порвал и выбросил в окно.

Появился ответ.

Стефан попятился и бухнулся в свое кресло, откинув назад голову, а потом еще раз взглянул на экран.

Музей Дюпюитрена.

Музей врожденных заболеваний.

9 Четверг, 3 мая, 23:54

Вик неподвижно стоял под уличным фонарем и вглядывался в здание из красного кирпича, отражавшееся в мокром асфальте. Как странно было оказаться лицом к лицу с этим сооружением, печально известным каждому полицейскому подразделению Парижа! В тусклом лунном свете парижский Институт судебной медицины, что на набережной Рапе, смотрелся как крепость.