Ленинградский фронт

Диверсанты собирали и передавали информацию о немецких войсках, минировали коммуникации, громили базы и штабы. Однако уже осенью 1941-го диверсионные группы начали испытывать острую нехватку боеприпасов и амуниции. Кроме того, немцы предприняли жесткие карательные действия.

Из донесения полиции безопасности 1 декабря 1941 года: «Были выслежены многочисленные партизанские группы, которые уничтожены собственными силами. Партизанское движение заметно поутихло».

Немецкое военное командование на оккупированных территориях хотело иметь спокойный мирный тыл. Крестьянам пообещали землю, верующим открыли храмы. Квартирующие в деревнях германские солдаты не бесчинствовали, а налаживали человеческие отношения.

Из донесения полиции безопасности: «Русскому гражданскому населению по сути все равно, под чьим оно господством — русских или немцев. Важнейшая забота — собственное пропитание».

ВОСПОМИНАНИЯ:

Маляров Игорь

Я должен был в 1941 году идти в школу в Ленинграде. Меня на лето отправили к бабушке в деревню Апанасенки Невельского района, сейчас это Псковская область. Началась война. Отсюда уже невозможно было выехать. И таких, как я, было много. У меня дядя умер в блокаду, двоюродный брат. А я жил всю войну с дедушкой Кузьмой Васильевичем, бабушка умерла в 1942-м.

Я помню, перед самой войной в деревне мужики проклинали колхоз, советскую власть и Сталина. Говорили: «Скорее бы война». Ожидали, что колхозов не станет или советской власти не станет.

В 1941 году приехали в деревню за молоком военнопленные с немцем. Один немец с винтовкой и 7 человек пленных, причем не изможденные, их только что взяли. Они могли бы его скрутить, убить. Однако ничего такого не сделали. И кстати, этот немец сказал: «Гитлер — капут, Сталин — капут и войне — капут». Потому что он воевал с 1939 года, и война ему уже надоела.

Самые точные карты были немецкие. На советских картах нашей деревни Апанасенки не было. А на немецких — даже колодец был обозначен. Вот так. У нас кругом болота. Сюда на телеге-то было тяжело приехать, а немцы на машинах только зимой могли добраться. Зимой 1942–1943-го они у нас квартировали. Расположились, зажгли плошки прямо в избе, свечи такие, штаны раскрыли и били вшей на огне, не обращали внимания ни на кого, а в доме бабы были. Говорят: немецкая культура, а немецкий солдат запросто мочился прямо при бабах. Когда они уезжали из деревни, они всем нашим курам головы свернули. У них свой был паек хороший, а наши куры — это дополнительно.

У нас был колхоз имени Сталина, так немцы ничего не поменяли: присылали разнарядку на колхоз имени Сталина. Их название устраивало. Им было все равно. Они не с индивидуальных участков собирали, а с колхоза. И видимо, эти нормы устраивали крестьян, они сдавали в срок, никаких эксцессов не было. А когда говорят, что немцы дали землю — это ерунда. Сами крестьяне, как распались колхозы, по жребию всю землю делили.

^{Маляров Игорь}