Ленин жЫв

Щупп вздрогнул и с тревогой посмотрел в глаза Лаврентию Васильевичу. Тот грустно улыбнулся и кивнул головой:

– Да, Миша. Да. Вот так. Труд всей твоей жизни, а вернее цель, может вот так банально улететь в столицу и растаять в дымке.

Михаил Альфредович тяжело и часто задышал. Сикора понял, что попал в цель и решил додавить.

– Думаешь, Миша, я не знаю, что за метод долгожительства ты разрабатываешь? Думаешь, я не в курсе, что у тебя уже всё готово и всё можно применять, и всё бы ты уже применил, если бы не этот чёртов пациент ноль девяносто восемь, который тебя сбил с толку и лишил уверенности?

Щупп закрыл глаза и тихонько простонал. Сикора дотронулся до его плеча рукой и, похлопав по плечу, сочувственно продолжил:

– Я читал твой трактат. И не спрашивай, где я его взял. И мне, в принципе, стало всё понятно, как ты собираешься продлить человеку жизнь. Ты там говоришь, что он сможет жить примерно сто восемьдесят, двести лет, и это здорово, но вот, Миша! Ноль девяносто восьмой, как я понимаю, сможет прожить дольше?! Дольше, а это значит, что твоя система проигрывает! Миша, у тебя в руках ключ от бессмертия, который ты вот-вот выронишь.

Щупп вновь вздрогнул и, открыв глаза, тихо и зло процедил сквозь зубы:

– И который подхватят ублюдки и сволочи, которые не достойны этого самого бессмертия! Мой метод ничем не хуже. Но я как здравомыслящий человек понимаю, что человека всё равно нужно ограничить смертью. Нужно! Нельзя допускать, чтобы человек жил вечно! Нельзя! Это против природы! Это хаос! Я просто высчитал, что оптимально человек должен жить двести лет. А иначе катастрофа, иначе никаких земных ресурсов для этой бессмертной толпы не хватит!

Сикора замахал руками и согласно закивал головой:

– Дорогой мой, Миша, я полностью согласен, согласен с тобой, вот поэтому я и хочу тебе сообщить очень важную весть, очень важную. Послезавтра я отправляю ноль девяносто восьмого в Москву, но я хочу, чтобы ты поехал с ним. Ты, Миша, чтобы ты поехал и доделал то, что задумал! Задумал свою систему – так сделай её и внедри! И я готов тебе помочь, а иначе… – Сикора осёкся.

Щупп обомлел. Он никак не ожидал услышать такие слова от старого и хитрого фимобщика. Что это – провокация?! Попытка вызвать его на откровение, ну зачем?! Щупп не мог поверить и не мог понять, он лихорадочно барахтался в своих мыслях.

Сикора, видя растерянность Михаила Альфредовича, улыбнулся и добавил:

– Ты можешь поехать, но для этого нам нужно будет заявить о твоём методе. Вот тогда тебя тоже вызовут в Москву вместе с ноль девяносто восьмым. По моей информации, сейчас там, в столице, не всё гладко с программой этого вот долгожительства. Там есть толковые, конечно, специалисты, но у них вот что-то пошло не так. Что-то они не могут. Вот и рыщут по всей стране с идеями. Новыми идеями, и вот ноль девяносто восьмой для них как манна небесная. А Кремль требует результата. Вот так. И твой метод им тоже пригодится. Вот все карты и сошлись. Вот так, Миша, что я тебе предлагаю.

Щупп задумался. Он промолчал и, закрыв глаза, попытался собраться мыслями. А Лаврентий Васильевич продолжил:

– Ты, Миша, потом будешь жалеть, что не использовал моё предложение и эту возможность. Жалеть. Но ничего не изменишь!

– А зачем всё это тебе-то? Тебе-то какая от этого выгода? – подозрительно спросил Михаил Альфредович.

Сикора тяжело вздохнул и, посмотрев на окно, как-то грустно ответил:

– Мне бы не хотелось, чтобы итогом моей жизни стало то, что ублюдки стали бессмертными. Вот так, Миша, хочешь – верь, хочешь – нет.

– Ты о ком это? – встрепенулся Щупп.

– Ладно! Всё, есть предел. Больше я тебе ничего не скажу. Так что, каков твой ответ?

Михаил Альфредович покачал головой и, набрав воздух в лёгкие, зашипел, выпуская его через губы, как помпа.

– Ты, Миша, тут не ломайся, времени нет. Говори. Но учти, я тебе сейчас сказал очень много лишнего, и если что не так… в общем, ты понимаешь и знаешь правила игры!

Щупп ухмыльнулся и тихо сказал:

– Я согласен, но у меня есть условие.

– Ты ещё и условия тут поставить хочешь?! Мне?! После всего, что я тебе сказал?

– Да…

– Ну ты, Миша, и наглец, и что же это за условия? – хмыкнул Сикора.

– Со мной поедет Палкина. Без Лизы я не поеду. И второе. Ты больше никогда не будешь говорить про мой метод. Никогда, я скажу о нём, если нужно будет, сам.

– Ну ты и нахал, Щупп. Ещё и тёлку с собой хочешь забрать. Ты что, с ней спишь? А? На старости лет на молоденькое тельце потянуло?

– Ты не смей так говорить! – вскипел Щупп.

Он подскочил со стула и, сжав кулаки, насупился в сторону Сикоры.

– Да ладно, ладно… – отмахнулся тот. – Вот, решил проверить. Нет у меня данных, что ты с ней спал. Так, ляпнул. Знаю, что не спишь ты со своими девками. И дурак. А может, и умный дурак. Ладно… чёрт с тобой, попытаюсь и для этой сучки место в самолёте выбить. Но тогда у меня есть встречное условие.

– Хм, какое? – удивлённо вскинул брови Щупп.

– А такое: коль твоя девка едет, так и моя тоже. Палкина будет работать в паре со Светланой Турновой.