Ленин. Жизнь и смерть

В тот период он был мало похож на Ленина, каким он смотрит на нас с плакатов времен революции. Он был худой, изможденный. Огромная лысая черепная коробка, ввалившиеся щеки и ни кровинки в лице — так выглядел он тогда. Он носил довольно длинную рыжеватую бороду и усы вниз, по тогдашней моде. Знавший его по сибирской ссылке Пантелеймон Лепешинский, посетивший его в Женеве, был поражен произошедшей в нем перемене. «И куда делся победный блеск, горевший в его глазах, когда он уезжал из Сибири? — писал Лепешинский. — Худой и бледный, он сидел на диване, и слабая улыбка трогала его губы под длинными усами, которые он еще не сбрил».

Лежа на диване, обмякший в подушках, полуживой, опустошенный и мрачный, он напоминал уставшего от жизни героя из романа Пруста. Лепешинский побывал у него вскоре после II съезда социал-демократической партии, состоявшегося в Брюсселе-Лондоне летом 1903 года. В Брюсселе съезд проходил в помещении мучного склада. На съезде Ленин, как и рассчитывал, одержал верх во всех вопросах, за исключением, пожалуй, самого важного, — он не был признан вождем партии. Он сокрушил всех своих врагов, преодолел столько кризисных ситуаций, одну за другой, и по ходу дела расправился или оттеснил на задний план многих из своих бывших друзей и соратников. С железным упорством он добивался создания централизованного аппарата партийной власти, во главе которого видел только себя. В результате партия раскололась, и, начиная с лета 1903 года, уже существовали две отдельные противоборствующие фракции, большевиков и меньшевиков.

1 съезд РСДРП, который состоялся в Минске в 1898 году, не был отмечен никакими выдающимися решениями, но он дал революционерам пламенный манифест партии, сочиненный Петром Струве. В остальном он уже отошел в область преданий. Слишком много было текших дел, слишком много разных событий произошло в перерыве между съездами. Все это время Россию сотрясали погромы, крестьянские волнения, стачки. Правительство стремительно теряло свою связь с народом. Ни у кого не оставалось сомнения в том, что Россия стоит на пороге радикальных перемен. В связи с этим съезд в Брюсселе поставил задачу выработать программу свержения диктатуры Романовых.

Но вот уж кто воистину проявлял себя диктатором, так это Ленин. Он правил бал на сцене и за сценой, во всех случаях проявляя свирепую непримиримость, хотя большинство делегатов съезда были его ставленниками, — он рекомендовал их кандидатуры на съезд. Фактически он один руководил съездом. С начала и до конца он вел себя так, словно был убежден, что съезд исключительно для того и собрался, чтобы подчиниться его воле.

На съезде встал вопрос о Бунде. Еврейская социалистическая партия хорошо потрудилась, занимаясь распространением идей марксизма в Польше, Литве и Белоруссии. В ее ряды входили наиболее развитые политически представители рабочего класса. Понятно, что эта партия не желала признавать диктат Ленина. Бундовцы настаивали на автономии внутри Российской социал-демократической партии или, по крайней мере, на частичной, культурной автономии, поскольку в основном эта партия состояла из неассимилированных евреев, которые не могли смириться с мыслью, что их партия по каким-то непонятным причинам должна раствориться среди людей, собравшихся вокруг «Искры». Однако Плеханов и Ленин были нацелены на создание единой централизованной партии, и в этой партии не было места национальному сепаратизму. По их замыслу, она должна была покончить с узконациональными интересами, быть выше их, и следовательно, в новом социалистическом государстве евреям ничего не оставалось, кроме как слиться с остальным населением. Отстаивание Бундом автономии было объявлено внутрипартийной ересью и отклонено большинством голосов. При существовавших натянутых отношениях Плеханов и Ленин могли по каким-то вопросам выступать единым фронтом, и тогда они получали большинство голосов на съезде. Первая их совместная победа была над Бундом. Крупская прокомментировала это так, употребив любимую фразу Ленина: «Они были поставлены на колени».

После этого последовали дебаты по поводу диктатуры пролетариата. Зачем заменять одну диктатуру, Романовых, другой? К чему тогда все разговоры о свободе слова, собраний, печати, о праве рабочих и крестьян свободно передвигаться по стране и заниматься любой работой на свое усмотрение, если все эти свободы перечеркиваются самим фактом существования революционной диктатуры? И что это будет за конституция — диктатуры пролетариата? И как в рамках диктатуры может работать Учредительное собрание? И наконец, какая роль отводится крестьянству?

Таковы были важнейшие вопросы съезда. Они более чем наглядно свидетельствовали о противоречиях в программе партии, где одной рукой даровалась свобода, а другой — насаждалась тирания.