Ленин. Спаситель и создатель

В 1919 году Левина мобилизовали в Красную Армию, и он попал в поле зрения окружения Троцкого. С 1920 года Левин начал работать в Лечебно-санитарном управлении Кремля, в Кремлёвской больнице… Работал по совместительству в санитарной части ОГПУ-НКВД СССР, был лечащим врачом Дзержинского, неожиданно скончавшегося 20 июля 1926 года при странных обстоятельствах…

Левин был также лечащим врачом Председателя ОГПУ Рудольфа Менжинского, НКВД Генриха Ягоды… А в 1937 году он был арестован по обвинению в убийстве путём медленного отравления Максима Пешкова, Максима Горького, Рудольфа Менжинского и Валериана Куйбышева.

В марте 1938 года на процессе по делу антисоветского право-троцкистского блока Левин вместе с Бухариным, Ягодой, Рыковым и другими был приговорён к расстрелу[1529].

Экономя место, просто отмечу, что обвинения против доктора Левина были не высосаны из пальца – он был виновен в том, в чём его обвинили. И с учётом такой биографии доктора Левина в 30-е годы есть все резоны не упускать из виду его фигуру при анализе версии об отравлении Ленина – медленном или быстром, в 20-е годы – по заказу и приказу Троцкого.

А теперь – несколько слов ещё и о Зиновьеве с Каменевым…

В „Письме к съезду“ Ленина есть один почти необъяснимый кусок, а именно: „Я не буду дальше характеризовать других членов ЦК по их личным качествам. Напомню лишь, что октябрьский эпизод Зиновьева и Каменева, конечно же, не является случайностью, но что он так же мало может быть ставим им в вину лично, как небольшевизм Троцкому“.

Как это надо понимать? „Октябрьский эпизод“ Зиновьева и Каменева – это их печатное заявление о несогласии с решением ЦК начать вооруженное восстание, опубликованное в либеральной газете в октябре 1917 года. Зиновьев и Каменев тем самым фактически выдали планы ЦК, совершили предательство. Ленин требовал исключить их из партии. Это понятно…

Но почему этот эпизод нельзя поставить лично в вину двум вполне взрослым людям, находящимся в ясном уме и здравой памяти? Как и некие личные политические взгляды – третьему человеку?

Объяснить, что имел в виду Ленин вряд ли возможно, если не знать, что лишь две организованные силы издавна не только разрешают своим членам находиться в любых партиях – вплоть до антагонистических, но и в ряде случаев предписывают им это. Однако неукоснительно требуют исходить, в конечном счете, не из партийных, а надпартийных соображений и интересов, а точнее – из интересов той главной надпартийной организации, в которой состоят члены порой даже враждующих между собой партий.

Эти две организации – орден иезуитов, и масонство. Не кукольное, театральное масонство, выставляемое напоказ, а то масонство, в ложах которого уже века назад состояли, как состоят они и сейчас, монархи, президенты, премьеры, министры, олигархи, различные партийные лидеры и т. д.

Конечно, говорят о „надпартийности“ сами масоны. В действительности мы имеем дело с особо привилегированными и политически активными клубами элиты, с партией элиты… Эти клубы вербуют своих эмиссаров из всех лагерей, и не на масонскую ли ипостась Троцкого, Зиновьева и Каменева намекал Ленин?

Что ж, очень может быть….

Можно, конечно, спросить – а почему Ленин лишь намекал, а не рубил правду-матку с плеча? Ну, во-первых, для прямого обвинения надо иметь веские доказательства, а их у Ленина, конечно же, не было и быть не могло.

Главное же, Ленин не мог не понимать, что если бы он свои подозрения высказал вполне определённо, то – с учётом его болезненного состояния в момент диктовки письма – Зиновьев, Каменев и их сторонники, лицемерно вздохнув, сказали бы: „Сбрендил Владимир Ильич…“

И крыть было бы нечем!

Впрочем, может быть Ленин, говоря об этой троице, имел в виду и не „масонский“ след, а те социальные и политические черты судьбы Троцкого, Зиновьева и Каменева, которые определяли их „небольшевизм“ как противоположность большевизма, понимаемого Лениным как абсолютная идейная непоколебимость при умении и готовности идти на компромисс, не поступаясь ни на йоту политической принципиальностью.

Ленин писал о взбесившемся мелком буржуа, колеблющемся от крайней революционности к крайней контрреволюционности, и, как показало будущее, эта его характеристика была вполне применима к троице „Троцкий – Зиновьев – Каменев“. Бухарин же мог быть к этой „тройке“ „пристяжным“ – он на эту роль очень психологически подходил.

При жизни Ленина его „Письмо“ обнародовано не было даже в самом узком кругу. Однако, очень может быть, что, невзирая на крайнюю конфиденциальность диктовки, содержание её через одного из ленинских секретарей стало известно кому-то из „троицы“… И такая осведомлённость могла лишь дополнительно стимулировать желание политически отстранить Сталина путём физического „отстранения“ Ленина.