Ленин. 1917-06

Однако сейчас Тимоша был весьма серьёзен и даже производил грозное впечатление.

Пожав плечами, компания послушно направилсь туда, где Пётр с Николаем продолжали беседу с человеком в жилетке и штиблетах.

– Так. Давай по порядку. Ты кто такой? Кого убили? Где это произошло? – Пётр сразу решил выяснить ситуацию.

– Прохор я. Отца Фомой звали. Приказчик в лавке. Убили хозяина – Дементия Фёдорыча. Вот здесь, – человек указал на дверь в доме около витрины, которая и в самом деле весьма напоминала витрину лавки.

– Здесь? Ну, пошли, – Пётр двинулся к двери. Николай последовал за ним.

– Погодите! Я сейчас! – Прохор шустро метнулся в арку, из которой давеча выскочил и скрылся из виду.

Маркин пожал плечами и попытался открыть дверь.

– Заперто … на засов, похоже … ломать, что ли? – он вопросительно взглянул на Мартынова. Тот в нерешительности полез почесать в затылке, как вдруг что-то громыхнуло, и дверь отворилась.

За ней обнаружился Прохор.

– Покорнейше прощеньица просим. Забыл засовчик отодвинуть. Милости прошу, братцы, сейчас всё сами увидите, – он точно работал приказчиком судя по манере разговаривать.

Пётр с Николаем последовали приглашению и вошли. И впрямь лавка. Сыры колбасы, окорока, хлеб, выпивка. Стандартный набор. Правда, в общем интерьере диссонансом смотрелся нож, лежавший на прилавке и покрытый чем-то тёмно-красным … не кровью ли? Вроде не лавка мясника

Послышался шум, и ввалились задержанные, сопровождаемые матросами. Ребята недоумённо переговаривались, с интересом оглядывая лавку.

– Пускай пока … в углу постоят, – распорядился Николай, указав рукой на угол, находящийся дальше от прилавка, – Надо, чтобы … следы не затоптали, – Маркин извлёк уроки из расследования убийства Филиппычем Лукерьи, проведённого давеча Петром. Хотя на гладком чисто вымытом полу лавки никаких следов не наблюдалось.

– Где … мёртвое тело? … за прилавком? – показал Николай теперь на тёмно-красный нож и, не дожидаясь ответа, прошёл за прилавок. Посмотрел на что-то, лежащее там на полу и потому не видное остальным, повернулся к Петру, удовлетворённо кивнул и сразу исчез из виду, видимо, присев на корточки.

Мартынов прошёл вслед за матросом и увидел того сидящим над телом пожилого человека в рубашке и жилетке, лежащим на спине в луже крови. Жилет и рубашка были тоже в крови и пробиты чем-то во множестве мест.

Маркин как раз касался шеи человека, пытаясь, видимо, нащупать пульс. Поняв безуспешность попытки, он отнял руку и принялся расстёгивать верхние пуговицы жилета, а затем рубашки. Увидев что-то интересное на трупе, расстегнул все пуговицы полностью, отогнул края рубашки, обнажив живот и грудь мертвеца – и торжествующе оглянувшись на Петра, произнёс:

– Пётр Петрович … ты глянь-ка, – после чего выпрямился и шагнул в сторону, освобождая Мартынову доступ к мёртвому телу.

Пётр приглашение принял, присел в свою очередь над телом, потрогал шею, внимательно осмотрел живот и грудь, мысленно поаплодировал Маркину – быстро учится, молодец – и, встав, обратился к тому:

– Думаю, вы правы, Николай Григорьевич.

Вышел из-за прилавка, подошёл к Прохору и уставился тому в глаза. Прохор преданно взирал в ответ. Мартынов краем глаза заметил вставшего рядом Николая, вздохнул и заговорил:

– Так. Понятно. Мёртвое тело в наличии. Так что произошло, Прохор Фомич?

Тот набрал полную грудь воздуха и затараторил:

– Там, значит, Дементий Федорыч лежит убитый. Хозяин лавки, я у него приказчиком. Дементий Фёдорычу невозможно всё время в лавке быть, вот меня и нанял. Когда я, значит, за прилавком, когда хозяин, а когда и супружница его была.

– Стоп, – перебил Пётр, – Так он женат? И где ж он с супругой проживал?

– Да тут, рядышком, – заторопился Прохор, – вот как из лавки выйти, так налево сразу, и по той же стороне третий дом будет. Кирпичный. Второй этаж, квартирка ихняя справа сразу.

– Ясно … Митроха, сгоняй … коли супруга дома … покличь … да поделикатней … смотри … у неё мужа убили. … Как супружницу-то … по имени? – Николай порядок помнил.

– Мелания Сидоровна. Такая ну, как барыня, в общем.

– Давай … Митроха … дуй.

Митроха без лишних слов исчез. Пётр поощрил приказчика:

– Ну а ты пока, Прохор Фомич, продолжай, рассказывай.

– Так значит сегодня я лавку открывал. Ну, открыл. Торговлишка ни шатко, ни валко шла. Денежек-то у людишек маловато стало. Где-то с час тому хозяин зашёл. Ну, поглядеть, проверить, то да сё. Поглядел, уже уходить собрался. А мне как на грех в нужник приспичило. Я так-то как приспичит, двери на засов запираю, а тут Дементий Фёдорыч и говорит – дуй, мол, Прохор, я пока за прилавком постою. Чтобы, значит, торговлю не прерывать.

Лучше бы я потерпел, да после того, как хозяин ушёл бы, на засов закрыл, как обычно! Жив бы Дементий Фёдорыч остался! – трагически возопил приказчик, но, как бы устыдившись своего эмоционального порыва, продолжил.