Лёха

Потомок недовольно снял с плеча чехол, выгреб из кармана патроны.

Пышноусый достал карабин, повертел его в руках, сноровисто открыл затвор.

– Не пойдет этот – решительно сказал и вернул карабинчик оторопевшему Лёхе.

– Почему? – удивился и Берёзкин.

– Потому, что кончается на 'у', товарищ лейтенант. Потому, что оставить себе охотничий карабинчик этот – снизить потенциальную боеспособность нашего отряда, и так невысокую. Патроны ибо кончатся, а их точно не восполнишь, я такие первый раз вижу.

– У нас и так музей, а не вооружение. Истребительному батальону выдавали всякое старье, что на складах нашлось. Манлихеры, Энфилды, даже старинные Веттерли- Вителли есть. И эти. Как их… Гра-Кропачека. Только вашего карабина не хватает для полноты коллекции архаического оружия. С патронами к ним, сами понимаете, трагическая картина.

– А я причем? И вообще, что за торговлю мы тут разводим? – ощетинился лейтенант.

– Торг здесь неуместен! – иронически припечатал Середа. Хотя показалось Лёхе, что не очень рад бравый артиллерист перспективе дальше переться по малознакомой местности.

Оба гостя и не почесались, совершенно спокойным тоном пышноусый заметил:

– Вы не топорщитесь, товарищ командир. Уставы и мы читывали, знаем. И не только Уставы.

Пышноусый хитро ухмыльнулся и нараспев продекламировал:

– Каждый советский хражданин обязан с оружием в руках отстаивать свободу и независимость своей социалистической Родины. Советский закон , выражая интересы народа, обязывает всех храждан защищать свое отечество от внешнего нападения. Нарушение этого закона – тяхчайшее преступление перед Родиной. Воинская служба представляет почетную обязанность каждого гражданина , ибо Красная Армия и Военно – Морской Флот защищают единственное в мире социалистическое хосударство , где власть принадлежит всему народу , где навеки уничтожено ухнетение человека человеком.

– Знакомые слова, а, товарищ командир? – вежливо спросил лекарь.

– Вы ведь присяхали? Я всегда готов по приказу Рабоче – Крестьянского Правительства выступить на защиту моей Родины – Союза Советских Социалистических Республик и, как воин Рабоче – Крестьянской Красной Армии , я клянусь защищать ее мужественно, умело, с достоинством и честью, не щадя своей крови и самой жизни для достижения полной победы над врахами, помните, а? Вот Родина, вот вы – защищайте, милости просимо. А вы нам ерунду какую-то пытаетесь втюхать, да задать лататы. Это, знаете, некрасиво, да.

– Не ерунду, а вполне себе нарезной маузеровский карабин – огрызнулся Берёзкин.

– Хладнокровный , решительный боец, пока у него есть патроны, недоступен для пехоты противника. А без патронов – соответственно, доступен. Потому нам нужно оружие под ходовой патрон. Под неходовой у нас самих несколько десятков есть. Потому с вас две советские винтовки, под них патроны есть.

– Трофейное я отдать могу легко, а вот штатное советское – оно между прочим числится за бойцами. И одну винтовку раненного товарища отдам, а остальные – фиг.

– Один больной, да двое раненых – итого три с вас винтовки.

– А что тогда ваш лесник торговался за каждый патрон, словно старый еврей? – удивился лейтенант.

– Из принципа. С паршивой овцы, знаете, хоть шерсти клок.

– Мы, значит, паршивая овца?

– Ну, не лошадь же. Втюхиваете нам своих ранбольных и – фьють пташка! Пока по лесам блукаете – хлядь и война кончится. Так, что ли?

– Не так! Но нам нужно идти на соединение с основными силами! Положено так!

– Так мы ж разве против? Мы только – за! Вот они мы – давайте идите на соединение. И скоренько будет у нас вполне себе боеспособное подразделение, с которым уже можно серьезные дела делать. А дальше мы с соседями соединимся, мы такие не одни в лесах. И будет у вас справочка где вы все это время находились и чем занимались, соответственно вопросиков к вам будет меньше. А орден вы и тут получите.

– Ишь вы как все вывернули. Патронами не поделитесь? Их же у вас много?

– Будете уходить – не поделимся. Незачем отрезанный ломоть в чужой торбе солить. А вот если останетесь – то будет вам патроны. Пока правда, если уж совсем честно – у нас до чорта пистолетных – к нагану и ТТ. Но к винтовкам тоже скоро будет с походом. И харчи у нас есть и табак. А вообще тугой вы, лейтенант, прям как невеста нецелованная. Ломаетесь, как пряник тульский. Ну, предположим, выйдете вы к нашим. Через месяц в лучшем случае. Немцы-то уже Днепр перешли. А может – и не выйдете. Речек тут много, мосты почти все под присмотром. По дорогам идти быстро не выйдет, тоже под присмотром. Жратву тоже не просто получить. В итоге все равно в партизаны пойдете, как нарветесь на группу, где командир постарше вас по чину будет. Цыкнет он на вас – и куда вы денетесь. Но там-то и так командир будет, а у нас тут обученных – нету. Чином-то мы с паном лекарем повыше вас будем, да для военного дела это не значительно.

– И какой же чин у пана лекаря? – поднял вопросительно бровь лейтенант.

– А профессор он.

– Ого! А что профессор в такой глуши делает?