Лёха

А эти, что бежали по дороге, не таились, то ли глупые, то ли посчитали, что безопасно уже. Бежали плохо, тяжело, через силу, то ли вымотались, то ли – что скорее – не жрали давно толком. Тут Семёнов порадовался своей наблюдательности – у одного – того, что слева – в руках была винтовка Токарева, второй – судя по виду – командир – хотя и бежал с пистолетом в руке, но за спиной болтался именно автомат со здоровенным круглым диском. Этот командир удивил своим видом, когда подбежал поближе – словно с витрины военторга, прямо, сопляк-сопляком, совсем мальчишка, но форма вся на нем сидит прекрасно и какой-то чистенький весь, вот боец с винтовкой – тот нормальный и потрепанный и помятый, а этот – даже сапоги блестят и фуражка комсоставовская, щеголеватая – с ремешком под подбородок, устав ходячий, а не человек. Середа, незаметно подобравшийся поближе, ткнул в подошву Семёновского сапога. Боец обернулся, взгляд артиллериста прямо вопил о чем-то. Но тут бегущие поравнялись, так же трусцой поскакали дальше, а Семёнов понял, что имел в виду Середа – Лёха-то в немецкой форме! Забыл совсем, из головы вылетело, но это было серьезно, потому красноармеец крикнул в спину странной парочке на дороге:

– Стой!

Те, разумеется, и не подумали вставать мишенями, а метнулись на другую сторону и залегли там в кустах.

– Стою, хоть дой! – грубовато ответил тот, что с самозарядкой. Хриплый такой голос, сумрачный. Настороженный такой, но зато стрельбы нет, это уже хорошо, это просто замечательно, это самое главное сейчас.

– Вот еще доить тебя не хватало! Давайте без глупостей, здесь бойцы рабоче-крестьянской красной армии. Вы кто? На всякий случай – у нас тут пулемет, так что поспокойнее давайте – отозвался немного отползший Середа, показав, что тут несколько человек. С пулеметом.

– Чего надо? – спросил хмурый голос.

Это немного смутило. А действительно – чего надо-то? Шли себе, никого не трогали, а тут вона как! Надо было в первую голову, чтобы не выскочили они на переодетого потомка, тогда бы кончилось все худо. А дальше-то что?

Там, где остановилась машина, бахнул неожиданно выстрел, кто-то из винтовки врезал. Почему-то подумалось, что это Лёха бабахнул. Чуточку выстрел от немецкого карабина от родной винтовочки все-таки отличался, сейчас показалось, что немецкий карабин голос подал. Спроси кто Семёнова – как он отличал, вряд ли бы и слова нашел, а вот уши – те четко понимали кто бахает, навострились.

– Так чего надо-то? – уже более нервно спросил хмурый голос.

– За вами хвосты подчищаем, не добили вы, видно, нашим приходится – отозвался Середа.

– Я – лейтенант Березкин, со мной ефрейтор Бендеберя. Назовитесь!

– Бойцы Семёнов, Середа и Жанаев.

– Старший ко мне, остальные на месте! – приказал лейтенант из кустов.

– Не годится – несколько развязно, но твердо ответил Середа.

– Ваши предложения? – немного растерявшись, но удержавшись в командном тоне спросил лейтенант.

– По одному человеку на дорогу с каждой стороны.

– Принято! – после пары секунд раздумый и перешептывания согласился командир.

И не торопясь, отряхивая веточки и листики с бриджей вышел на середину дорожки. Семёнов не успел толком ничего сказать. а Середа, так же неторопливо поднялся и вышел навстречу. Ну, в общем, правильно, язык у артиллериста подвешен получше, а вот пулеметом прикрыть и наказать – тут Семёнов справится, тем более, что две руки, как – никак и обе целые. Да и заметил боец, где мужик с самозарядкой улегся, если что – не промажет. А вообще – похоже, что свои, такие же окруженцы, только вот у них командир, да засаду сделали неумело, грубая засада-то получилась.

Двое на дороге оглядели внимательно друг-друга, тихо обменялись несколькими фразами, поглядывая по сторонам, после чего лейтенант махнул своему напарнику рукой и сержант с нелепой фамилией тоже вылез из кустов, а за ним на дорогу вышел и Семёнов, держа тяжеленный пулемет наперевес.

Поздоровались, обменялись церемонным рукопожатием и, не мешкая, пошли к тому месту, где стояла машина, по дороге успев, правда, предупредить, что один из группы одет в немецкое, на что оба новых знакомца посмотрели явно косо, но говорить ничего не стали.

Семёнов же мучился диллемой, которая сейчас крутилась у него в голове. (Если б он знал, что его мысли так мудрено можно назвать – удивился бы всерьез и – может даже чуточку и возгордился бы). С одной стороны – вот командир РККА, ему можно сдать Лёху и выполнить, таким образом приказ покойного взводного. С другой – этот лейтенантик был какой-то невсамделишный, игрушечный, что ли. Вот словно его только что в магазине купили, даже хрусткий целлофан не развернули. Боец не был совсем уж диким и в универмаге городском видел как кукол продавали, вот все они были такие краснощекие, нарядные и завернуты в прозрачную пленку. Чтоб пыль на них не садилась. И почему-то очень напомнили этого лейтенантика. Хорошенький такой, аккуратный до невозможности.