Лёха

Я уже набрал воздуху, чтобы выразить свои чувства, как на откосе практически прямо перед нами, поднялась зеленая фигура. И вдруг грохнули выстрелы, замелькали вспышки. Стекло пошло трещинами, Вскрикнул Генрих, машина вильнула, заднее колесо соскользнуло с бровки, и дальше «Вандерер», отчаянно воя двигателем, потащил нас под углом к направлению дороги.

– Генрих!

– Пистолет! – страшно прохрипел Генрих, наваливаясь на руль – Пистолет!

Мы как раз проезжали мимо стрелка – очередной выстрел оглушил меня и обдал жаром, но пуля свистнула куда-то над головой. Я ухватил из кобуры на боку Генриха парабеллум. Стрелять я умею, хоть и не скажу, что мастер в этом деле. Но пистолет знакомый…. Предохранитель, так… в стволе есть патрон? Есть!

– Быстрее!!! Стреляяяяй! – страшно хрипел Генрих. Машина еле ползла, буксуя на бровке, до льда под ложечкой медленно, несмотря на истошный вой мотора. Но выстрелы в нас прекратились. Извернувшись, насколько позволял ремень, я вытянул руку и открыл огонь по стрелку, моментально рухнувшему на землю. Попал? Нет? Непонятно, стрелял я не целясь… Я продолжил стрелять по краю откоса, до тех пор пока не кончились патроны в магазине. Повернулся, и увидел, как Генрих, с жутко перекошенным лицом дергая руль левой рукой, правой протягивает мне запасной магазин. Господи, Генрих весь в крови! Тут же схватил магазин, заменил, и обернулся как раз вовремя – стрелок вновь показался из-за края откоса – значит, я не попал! Выстрелить я успел раньше, хотя на этот раз наверняка мимо – но это не главное, главное, что стрелок спрятался, а его выстрел ушел куда-то совсем в сторону. Еще раз, туда же, по краю откоса, и еще, еще, еще!

Машина дернулась, и я едва не свернул себе спину, как меня мотнуло. Генрих вытащил воющий «Вандерер» на дорогу, мы едва не улетели под откос, потом едва не перевернулись, занос – и все, мы ушли за поворот! Мы на дороге, и в нас теперь не попадут – деревья закрывают стрелку прицел!

– Генрих! Мы ушли! Ты спас нас, Генрих! Я…

Договорить я не успел – в кустах впереди что-то затрещало, засверкало, и по машине словно ударил град, что-то выбило дух из груди, перехватило дыхание, швырнуло об спинку сиденья. Машина снова рванула вперед, перед глазами у меня все замелькало. Спустя несколько секунд я немного пришел в себя, вдохнул, удивившись какому-то щекочещему бульканью в горле. Посмотрел вниз и не сразу все понял. По правой стороне кителя расползалось темное пятно. Меня ранили. Второй стрелок, с пулеметом – он изрешетил нам машину – лобового стекла практически нет, через него невозможно смотреть, оно все в дырах и трещинах. Как Генрих ведет машину?

– Генрих? – я попробовал повернуться, и понял, что левая рука у меня словно онемела. Скосив глаза, увидел и на плече такое же темное пятно.

– Малыш… держись… – Генрих хрипел, потом закашлялся и плюнул кровью прямо на приборную доску – Еще… немного… Тянет пока…. Недолго…

– Как ты?! Что с тобой?! Давай остановимся и перевяжем!

– Глупости, малыш… сейчас… я… мотор. Нам прострелили радиатор… и масло…

Я просмотрел на капот – вот дьявол! Из-под капота тянулась полоса пара. Так надолго не хватит!

– Генрих, надо остановиться! Мы так не доедем!

– Вздор… Мы не доедем все равно… надо… дальше уйти… потом ты сам…

Мотор скрежетнул, машину потащило вбок, но Генрих тут же выжал сцепление и перекинул рычаг коробки. Мотор заглох, и мы покатились дальше только за счет запаса скорости. Еще немного, еще… все. Машина остановилась.

– Малыш… возьми пистолет и карабин… и… иди…

– Генрих! Ты что, я не брошу тебя тут!

– Иди… Конец… Медведь…

Он закашлялся, брызгая алыми каплями, и вдруг обмяк, словно открыли клапан, державший давление.

– Генрих…? – и мне самому стало стыдно – чего спрашивать, все ясно и так. Я посмотрел на него внимательнее – Боже, как же он вообще смог вести машину? Вся грудь залита кровью, я вижу не меньше трех отметин от пуль… Генрих… ветеран, спортсмен, и такой печальный конец! За что, для чего все это?

Из-под капота потянуло горелым маслом. Вот еще не хватало… вряд ли, конечно, загорится, но сидеть тут мне нельзя. Попытался отстегнуть ремень, одной правой рукой, сунув пистолет за пазуху, и когда почти удалось освободиться, как-то неловко шевельнулся – и тут словно вернулись чувства в онемевшее тело. И первой вернулась боль. Боль словно заполнила всю грудь, у меня потемнело в глазах. Зашипев, я буквально выпал из машины, и на некоторое время потерял сознание.

Очнувшись, я попытался встать. Получилось плохо, поднялся на колени, прислонившись к переднему колесу. В глазах снова потемнело, и я опять впал в полубессознательное состояние. Придя в себя, я услышал по ту сторону машину какое-то шевеление. Испугавшись, схватился за пистолет, и как мог, постарался выглянуть из-за машины, готовый стрелять в любой момент.