Лекарь (СИ)

Когда с новосельем было покончено, Женька растянулся на скрипучей койке и негромко поинтересовался, обращаясь в темноту.

«Что дальше, Тихон?»

Я мог бы рассказать ему о своих смелых задумках снова попытаться вывести противоядие, используя его в сугубо личных целях, однако, вспомнив об утерянных записях и снадобьях, только молча пожал плечами. Все мои припасы лекарственных трав остались в нордсвильском лесу, на поле битвы с серой стаей. Не дождавшись моего ответа, Женька приподнялся на узком ложе и протянул мне горсть сухих веточек, извлеченных из кармана.

«Вот, возьми, Тихон, — пробормотал он, — может быть тебе пригодиться состряпать из этого какое-нибудь очередное снадобье»

Запасливый Женька вручил мне собранные с нордсвильского кладбища лекарственные травы и с чувством исполненного долга тут же засопел, утомившись долгой дорогой.

Я не планировал задерживаться в провинциальном трехзначном городе надолго, все еще храня в душе мечту о южном побережье. Однако особые обстоятельства вынуждали меня вносить корректировки в свои планы. Теперь, кроме масштабного розыска моей преступной персоны научными сообществами и силовыми структурами, мне грозило уничтожение со стороны бдительных групп реагирования. Несмотря на бодрые уверения разных информационных средств, в мире все еще возникали очаги массовых заражений, и отряды-чистильщики, как их называли в народе, без стеснения расправлялись с всемирным злом. Женька умолял меня не высовываться, ежедневно запирая меня в тесной клетушке и отправляясь на добычу пропитания. И я был склонен придерживаться его советов и наставлений. Наша хозяйка тоже ежедневно шмыгала мимо летней кухни, так же исчезая на весь день. Нас она никогда не навещала, на лезла с расспросами, и в целом старалась не напоминать о своем присутствии. Это была очень удобная хозяйка. Женька таскал мне местные новости, заботливо отбирая из всех самые позитивные. Однако, с каждым его визитом в большой мир, таких известий становилось все меньше. Последняя новость, рассказанная им, вообще не несла никакого позитива.

«Группы реагирования теперь получили доступ к частным жилым помещениям, — рассказал мне Женька, вернувшись с очередной вылазки, — нам повезло, что домик старухи стоит на самой окраине. Группы шерстят многоэтажки, места массовых скоплений и коттеджные поселки. Я думаю, что про овражное поселение они даже не догадываются»

Овражное поселение было слишком громким определением для десятка разбросанных по склонам домишек, и, возможно, в Женькиных словах была изрядная доля истины.

Мои дни были наполнены пустым созерцанием однообразных пейзажей за низким окошком кухни и механическим подсчетом мельтешений старухи по двору.

Однажды, выпроводив Женьку за харчами, я занял привычный пост у окна, но кроме унылых серых деревьев, так ничего и не увидел. Старуха не появлялась, а ее вечно распахнутая в хату дверь была плотно закрыта. Не имея в своем арсенале других развлечений, я принялся размышлять о причине отсутствия хозяйки, и за этими раздумьями меня застал Женька. Он приволок нам полные карманы сухого концентрата и был невероятно горд добычей. К слову, это была первая удачная вылазка за неделю.

«Пойди к старухе, — попросил я, — пусть нальет стакан кипятка. Эту гадость невозможно жрать на сухую.»

Однако, выполнить мою просьбу Женька не успел, поскольку старуха сама объявилась на нашем пороге. Она настороженно оглядела нашу каморку и, вызывающе подняв острый подбородок, попросила спирта. Мне показалась странной ее просьба, но я не стал вдаваться в подробности и сказал, что спирта нет. У нас действительно не было ничего, что можно было бы назвать лекарствами. Ну, кроме тех засушенных трав, что любезно собрал для меня Женька на нордсвильском кладбище. Старуха молча развернулась и пошлепала обратно, разом став ниже ростом. Теперь просить кипяток было бы невежливо, и мы обошлись сухомяткой. После роскошных нордсвильских харчей, унылые концентраты казались нам отравой, а мысль о скоропалительном отъезде из странного города все чаще получала определение тупой и непродуманной.

«Мы дураки и идиоты, — пробормотал Женька, сплевывая вязкую смесь прямо на пол, — подумаешь, стаи волков! Давай вернемся, Тихон, по ком мы скучали в цивилизованном кошмаре?»

Справедливые рассуждения были вновь прерваны появлением старухи. В этот раз она держалась более приветливо и даже немного заискивающе.

«Сынок, может найдется у вас какая-нибудь ранозаживляющая мазь?» — неожиданно прошамкала она, обращаясь ко мне, и беззубо улыбнулась.

«Что с вами случилось? — хрипло поинтересовался я, продолжая держать морду за домотканым шарфом. Старуха, ни разу не слыша раньше мой голос, вздрогнула и попятилась. Однако, нужда в медицинском вмешательстве остановила ее, и заставила протянуть мне сухую сморщенную ладонь, расчерченную поперек глубокой свежей царапиной. Я уже видел однажды такие увечья. Ими обычно награждали дикие, вступая в неравные схватки с людьми. Старуха видно, что-то прочитала по моим глазам, и мгновенно спрятала руку.