Лейтенант милиции Вязов. Книга 2

Поехали опять, захватив с собой начальника отделения и участкового. Остановились под густыми деревьями на довольно широкой улице и пешком направились к переулку. Вера и участковый указывали дорогу. Переулок оказался темным, со множеством поворотов. Шли осторожно, разбившись на группы Вокруг было тихо, даже не лаяли собаки.

У пролома в дувале, когда все убедились, что вокруг никого нет и в пустом дворе не видно движения, Урманов попытался отправить Веру и ее отца к машинам. На Владимир Тарасович неожиданно воспротивился, и подполковник, чтобы не поднимать шума, вынужден был оставить их недалеко от пролома.

Первыми в кибитку направились Михаил и Урманов. Участковый остался у окошка с выбитыми стеклами. Михаил подошел к двери и карманным фонарем осветил комнату. Она была пуста. Увидев еще одну дверь, ведущую в соседнюю комнату, Урманов и Михаил притаились. Вокруг не слышно было ни звука, ни шороха. Через минуту Михаил решительно распахнул ногой и эту дверь, и они увидели маленькую темную каморку. Она тоже была пуста.

ТАИНСТВЕННЫЙ ДВОР

Падая, Костя ударился о что-то твердое. В соседней комнате затихли шаги. Ощупав руками предмет, о который стукнулся, Костя догадался, что это разбитый котел, и сел на него. Потер ушибленный локоть и горящую щеку. Тоненькие лучи, проникающие через узкие щели двери, почти не давали света, и в каморке разглядеть что-либо было невозможно.

Пахло сухим куриным пометом и старой заплесневелой пылью. В камышовом потолке попискивали мыши.

Костя мысленно поругал себя: «Доверился, не предусмотрел обмана… Не умеешь соображать, а лезешь в драку. Простофиля!» И тут же задал себе вопрос: «А другой честный человек не так ли поступил бы? Виктор молчал, ему было стыдно. Может быть, он не по своей воле с ними встречается? Скорее всего, не по своей воле. Значит, Виктор не такой уж смелый, каким хочет казаться…»

Только теперь Костя понял, почему Махмуд все время пытался его рассердить: «Он хотел, чтобы я не ехал. Все-таки он хороший, этот Махмуд…»

Что-то поползло по руке. Костя стряхнул насекомое и тут же почувствовал укол в палец. Рука заныла. «Скорпион!»- догадался Костя, холодея от страха, и вскочил. Он стоял, как солдат, по стойке смирно, чувствуя, как немеет рука. Вспомнил: смертельные укусы скорпионов бывают редко, в весенние месяцы. И все же он стоял, пока не оцепенели ноги. Рука повисла плетью, уколотый палец жгло. Стоять уже не было сил, и Костя осторожно сел на котел. Теперь решил: если еще что-либо поползет по ноге или руке, он не пошевелится. Коль скорпиона не трогать, он не уколет жалом. Ежась и вздрагивая, Костя представил, как по полу и стенам бегают эти светло-желтые, с длинными хвостами насекомые и почувствовал, что холодок пополз от пальцев ног к животу, добрался до груди, заморозил сердце. Косте казалось, что в каморке шуршат десятки скорпионов или фаланг, может быть, даже змеи, от которых ему не убежать, не спрятаться.

Преодолевая страх, Костя подошел к двери и ощупал ее, ожидая, что вот-вот наткнется пальцами на скорпиона — и другая рука также онемеет. Шершавые двухдюймовые доски, хотя и рассохлись, но оказались еще крепкими, и для того, чтобы выбить хотя бы одну из них, надо было иметь если не топор, то какую-нибудь тяжелую вещь. У Кости под руками ничего не было. Он прильнул к самой широкой щели — и ничего не увидел, кроме потрескавшейся глиняной стены.

Костя дважды ударил ногой в дверь, надеясь отбить запор. Доски не прогнулись, даже не задрожали, только с потолка посыпалась пыль и стало трудно дышать. В светлых лучиках, проникающих через щели, закружились пыльные вихрики. Костя снова сел и более спокойно стал искать выхода из положения. Дверь не откроешь — это уже ясно. Стену проломать? Нечем. Глиняные стены кибиток бывают не менее метра толщиной, глина со временем так слеживается, что ее и ломом трудно взять. Оставалось одно: обследовать потолок. Обычно в таких кибитках перекладины потолка перекрываются камышом, застилаются толью и сверху смазываются глиной с саманом. Если крышу давно не смазывали, то в каком-нибудь месте слой глины должен быть тонким, и, разобрав камыш, можно крышу проломить. Подумав об этом, Костя несколько приободрился. «Котел очень большой, его не поднимешь, — соображал он. — Может быть, где-то есть от него осколки, которыми можно ковырять глину?»

Костя встал, пошарил вокруг ногой, обошел котел, сковырнул туфлей кучу мусора. Ни осколков котла, ни даже камешков в этой каморке не было. Теперь оставался один вариант: разобрать крышу руками. При этой мысли у Кости сильнее заныла больная рука, и он еле удержался от крика.

А чем он гарантирован от того, что, разбирая камыш, не наткнется здоровой рукой на скорпиона или фалангу? Что он будет делать после второго укуса? Костя даже вспотел, представив себя с онемевшими руками, голодного и уставшего. Кричать? Едва ли кто его услышит — переулок глухой.