Лейтенант милиции Вязов. Книга 1

— Как там, Витька? Что сказали? — неожиданно спросил вышедший из-за угла приземистый паренек в синей майке.

— Все в порядке, — ответил Виктор, останавливаясь.

— О нас не спрашивали?

— Чудак ты, Коська! Чего они меня будут спрашивать? Там знакомые люди. Конечно, спросили, сколько я выпил сегодня пива, на какой вечеринке собираюсь танцевать.

— Если так, то ладно.

— А ты пуглив, как я посмотрю. — Виктор засмеялся и хлопнул товарища по плечу. — Не дрейфь, держи хвост трубой!

Они пошли рядом. Виктор нес голову высоко, рассеянно посматривая по сторонам; его рыжие волосы упрямо топорщились на вершинке, легкая походка была беспечной. А Костя шагал широко и грузно, маленькая голова его сидела на широких и сутулых плечах как-то неровно, слишком уж далеко выдаваясь вперед. Взгляд у Кости был грустный и будто бы пытливый, под прядью каштановых волос на лбу виднелись преждевременные морщинки.

— Из-за чего твой брат налетел на этого парня в сапогах? — спросил Виктор, продолжая рассматривать прохожих.

— Не знаю, — уныло отозвался Костя. — Они вместе на заводе работают. Кажется, Алексей вчера не вышел на работу, а тот все приставал к нему, почему, дескать, не вышел.

— Правильно, значит, я ему тоже дал пинка. — Виктор свернул на другую улицу. — Пойдем, Коська, еще по кружке пива выпьем — и по домам. Отдохнем часочка три-четыре, а потом на вечер.

— Я не хочу, — отказался Костя. — У меня голова болит. Ты один пей.

— Эх, воробьиная натура! Ладно — тебе полкружки, мне полторы.

В кружках шипела пена. Продавец посмеивался, глядя на ребят. Костя пил и морщился, процеживая пиво сквозь зубы; в голове у него шумело, болела даже кожа на затылке, но ему не хотелось показать товарищу, что у него «воробьиная натура». Хорошо Витьке, он ко всему привык, ему выпить полстакана водки — пара пустяков.

К пивной подошел молодой человек в соломенной шляпе, скошенной набок, с расстегнутым воротом рубашки. Он минуту постоял, пристально глядя на ребят, потом спросил резко:

— Опять здесь?

Ребята быстро обернулись.

— Не беспокойся, Алеша, — сказал Костя, ставя кружку на стойку. — Витя о тебе ничего не говорил.

— Еще не хватало! А ты зачем туда поперся? — Алексей уставился на Виктора мутными неподвижными глазами.

— А что мне бояться, — улыбнулся Виктор, — там все меня знают. И ни о чем не спросили.

— Не спросили!.. — оборвал его Алексей.

Они вышли все трое, не замечая лейтенанта Вязова, который стоял на противоположной стороне улицы и внимательно смотрел на них.

Глава 3

Майор Копытов вошел в кабинет, снял фуражку, сел за стол и вытер потную лысину ладонью. Жена опять забыла положить в карман платок, и Терентий Федорович все утро мучился, смахивая пот руками и всякий раз досадуя на супругу.

Сейчас он приехал от начальника городского управления. Разговор был очень неприятный. Надо же было так случиться, что убийство произошло под праздник, а принятые меры по розыску преступников пока не дали никаких результатов. У пассажира документов не оказалось, и до сих пор не удалось определить, что это был за человек. Событие встревожило не только городское, но и республиканское управление, весть уже дошла и до партийных органов. С утра Терентия Федоровича тревожили телефонные звонки, а потом вызвал полковник, и не менее получаса майору пришлось выслушивать нравоучения, остро ощущая свою беспомощность. То, что из управления выделили ему в помощь опытных товарищей, Копытов посчитал для себя обидным: значит считают, что он не может справиться сам.

Отделением Копытов руководил более десяти лет и район знал прекрасно. В первые годы работы он проявил много настойчивости и смекалки, сумел очистить район от всяких преступных элементов и часто служил положительным примером на собраниях и совещаниях. И оперативный состав работников, как он думал, был подобран им тщательно — случавшиеся изредка мелкие кражи выявлялись быстро. Несколько недоволен был Терентий Федорович своим заместителем по политической части капитаном Стоичевым, пришедшим в отделение около месяца назад. Между ними уже возникали мелкие разногласия. Стоичев обвинял работников отделения в беспечности и успокоенности, твердил о недостаточной профилактике преступлений и хулиганства, о малой связи с общественными организациями. Терентий Федорович возражал сдержанно — недостатка, действительно, были, но не такие уж серьезные, чтобы о них кричать.

«Пришел на готовенькое, в хорошее отделение, и хочешь показать, что можешь учить. Поработал бы у нас лет восемь назад, узнал бы, как выкорчевываются эти пережитки в сознании людей, послушал, как около уха визжат пули, тогда бы понял, почем фунт лиха, — раздраженно подумал Терентий Федорович. — Тебя не вызывали, а выкручиваться все равно придется вместе».