Лейси. Львёнок, который не вырос

Борьба моя прошла не зря – хозяйка уселась на землю, по-турецки сложила ноги и, уставившись на лист бумаги, минут пятнадцать просидела в одной позе. Как тяжело бедняжке было пересилить страх и прочитать записку!

Сапиенснутый мозг, как только не звал ее обратно в сад: качелями манил, прыжки в кучи золотых листьев обещал, даже бабье лето божился продлить! Так и отвлекал хозяйку от злосчастной, но важной записки. И вот она поддалась: вскочила на ноги и стала танцевать на осенних листьях. Ей нравилось, как они звонко хрустели, словно чипсы, под ее стопами.

«Наступая на хрустящие листья, я ломаю косточки осени и приглашаю зиму…».

Ах, ты, мой маленький маньячело!

Я расхохоталась и уже потеряла надежду, чтобы вытащить бедняжку из мира фантазий. Хозяйка устала танцевать и вновь уселась. Тут осторожно приоткрылась дверь. Вновь комнату залило светом. Зашел волк, таща в зубах теплый плед.

Хозяйка даже не заметила его, а продолжала таращиться на записку. В ее мире это была кучка снега, что присыпала осенние листья. Хозяйка с грустью наблюдала, как ее осень подходила к концу, и обещанное бабье лето обернулось снежным ноябрем: в палате сидеть на полу в одной пижаме было холодно. Волк кивком поздоровался со мной, неслышно подошел к хозяйке и накрыл пледом, а затем ушел.

На мгновенье она ожила и стала осматриваться. Откуда взялась белоснежная перина?! Моя измученная хозяюшка укуталась в ней и неожиданно подняла лист бумаги.

Тут же в сапиенснутых мозгах промелькнула мысль: «кто-то в саду принес мне теплую перину, когда я замерзла, значит, он поможет мне, если будет страшно читать».

10.00

Моя хозяйка тихонько, на цыпочках, зашла в процедурный кабинет. Никого рядом не было, но ей казалось, что некто на небе знал, что она задумала, потому очень стыдилась даже невидимок.

Я же заработал чаще. Я не хочу останавливаться. Я ещё слишком молод.

17.00

Хозяйка вбежала в процедурный кабинет и резко открыла дверцу шкафа.

Дыхание учащенное. Плачет.

Я же работаю на износ – адреналина слишком много.

Вдруг меня пронзила резкая боль. Никогда я не чувствовал подобное. Так я выражал сопротивление, ведь знал, о чем думал мозг: он хотел, чтобы я остановился, но не стану. Я ещё очень молод! Мне все равно, что происходит в мозге. Пусть он умирает, но я буду биться…

23.00

Я работаю, как в последний раз. Умел бы плакать, рыдал в голос. Неужели ей меня не жаль? Я же абсолютно здоров, мне ещё работать и работать.

Судьба очень жестока, раз мне досталась такая безответственная хозяйка. Пусть бы отдала меня в добрые руки, тем, кому я по-настоящему нужен. Зачем меня убивать? А что там думает мозг? …

… Хозяйка сидела за столом в процедурном кабинете. Она что-то писала в маленьком блокноте. По одной букве на каждой страничке:

Эл, ю, бэ, и, тэ, е, эм, е, эн, я.

Чувствую, как сердце сопротивляется. Бедолага, как я сочувствую ему, но не могу ничего изменить: хозяйка настроена решительно.

Я засыпаю, а сердце медленно перестает работать.

Его движения замедляются. Я чувствую. Глаза слипаются. Прощай.

Готическая зима

Лейси

Я ещё не проснулась, когда была написана предсмертная записка хозяйки. В ней она описывала чувства сердца и мозга тела, которое решило умереть.

Незадолго до этого она вспомнила события четырнадцатилетней давности – тетку, семечки, жестокую правду. Она обратилась за помощью, даже решила погостить здесь, но подпустить к себе никого не смогла, даже людей в белом, зато ухитрилась стащить ключи от процедурного кабинета.

Вот как мой хомо решил избавиться от не реализовавшегося зверька – убить себя.

Хозяйка

… Предсмертная записка, словно пепел, разлетелась по саду.