Легко ли быть папой

- Вот вам результаты вашего воспитания, - уличала нас Вера Ивановна.

- Второго надо, - сурово утверждала баба Глаша, - пока этого не забаловали совсем.

- Чтобы второго избаловать? - отвечал я. - Тогда ведь все внимание будет самому маленькому!

- Ничего вы не понимаете, - говорил Максим Петрович, катая на ладони перед Ксенькиным лицом блестящий шарик. - Нам надо делом заняться. Правда, Ксеня?

Он уводил ее в другую комнату, и наша дискуссия разгоралась с новой силой: нужно приучать Ксению к слову "нельзя"...

А может, лучше к первым простеньким обязанностям- например, убирать игрушки? Приучать ее к мысли, что она тоже должна заботиться о взрослых... И объяснять, почему нельзя брать ножницы или нож.

Мои попытки объяснять- я заметил потом- давали обратный эффект. Ее интерес к запретным вещам резко подскакивал! Спасал тут только дедушкин прием - отвлечение другим предметом. Но сознание того, что она - центр мироздания, оставалось. Она не умела, не могла пока ощутить другого человека как нечто отдельное, самостоятельное. Взрослый откликался на ее "дай", на ее слезы или смех, и она не подозревала, что у него могут быть собственные желания.

Как научить ее понимать другого человека? Хотя почему обязательно учить? Не должна ли она приобрести это умение сама, в общении, может быть, даже конфликтуя, с нами?

Как-то мы с ней играли. На руке у меня кукла-рукавичка. Это Дюймовочка, которую Ксеня называет кратко-Димоней. Мы поливаем воображаемые цветы. Идем в угол комнаты, где у нас открывается воображаемый кран (шумно изображаю звук льющейся воды - Ксенька хохочет). Возвращаемся. На полпути Димоня вспоминает: кран забыла закрыть. Вода заливает пол.

Ксенька, выкрикивая "Ах! Ах!", бежит в угол, испуганно глядя под ноги, закручивает кран и, счастливая, косолапит обратно.

Поливаем грядку. Цветы, конечно, тут же вырастают. Ксеня несет маме воображаемый букет и пристально смотрит, как она их нюхает, как улыбается, как показывает бабушке Вере (та занята, отмахивается: "Некогда!"), дедушке Максиму (он восхищается: "Какие красивые цветы!").

Ксеня довольна. Лицо у нее, как у человека, закончившего большую работу, сопряженную с риском (чуть водой не залило!), и потребовавшую великого терпения (ведь целых двенадцать минут длилась игра, для нее это очень много!).

Так, может быть, в игре и через игру давать то знание жизни, знание людей, которое она приобретает, конфликтуя с нами? Игра снимет отрицательные эмоции, заставит пережить радость открытия. Научит быть как бы в двух плоскостях одновременно- в воображении и в жизни. Это, кстати говоря, поможет ей со временем выработать способность смотреть на себя со стороны, руководить собой.

Я так уверовал в магическую силу игры, что уже не знал удержу. Игровые сюжеты сочинял и экспромтом и заранее, когда ехал с работы в троллейбусе, а иногда- и на работе.

Первым это заметил мой коллега, скептик, который предсказывал мне с рождением ребенка всевозможные семейные трудности. Он, кстати говоря, почти всегда безошибочнЬ угадывал мое состояние, объявляя, например, на весь отдел: "Товарищи, просьба говорить вполголоса, пусть Чибров подремлет..." Это после бессонной ночи. Или: "Внимание, у Чиброва что-то произошло. Его чудо-ребенок, кажется, уже взялся изучать сопромат..." Приходилось докладывать об очередных успехах своего чада, отсвет этих успехов, видимо, был на моей физиономии. На этот раз он отметил: "Не иначе сегодня Чибров пытается перевести свои педагогические раздумья на язык математических формул". Рассказал ему об игровых сюжетах. Он оживился: "Это же моделирование проблемных ситуаций обыденной жизни. Только не программируй в игре одну неизбежную концовку, иначе у твоего ребенка не будет выбора... Здесь ведь главное - выбор того или иного варианта поведения".

Дома, в то вечернее время, когда Валя доделывала свои дневные дела или освобожденная от них стремительной, энергичной Верой Ивановной смотрела телевизор, мы с Ксенькой играли. Переходили воображаемую улицу на красный свет, изза чего игрушечный грузовик наезжал на столб (ножку стола), ломался, и мы его чинили. Летали на воображаемом самолете в Африку, где изнывали от жары, потом - в Антарктиду, где мерзли вместе с пингвинами и лечили одного из них от воспаления легких. У Максима Петровича с Ксеней были свои игры, большей частью связанные.с путешествием в деревню. И вотсегодняшняя история с медведем и Машей... Как азартно Ксюшка подметала пол! И как горько расплакалась, узнав, что медведь не хочет ее отпускать домой.

Оказывается, для нее игра не только способ познания жизни. Не только инструмент - род микроскопа, например, помогающего ее неопытному детскому глазу рассмотреть в жизни то, что обычно ускользает из поля зрения.