Легион времени

– Я тебя предупреждала, Денни Лэннинг! – все соблазнительные нотки исчезли; теперь голос королевы воинов звучал резко и угрожающе. – Примешь сторону этого фантома из Джонбара – канешь в Лету вместе с ней. Я нуждаюсь в твоей силе. Но Гирончи победит и без нее.

Исполненная звериной ярости, она выхватила длинную золотую шпагу:

– Когда встретимся снова, тебе придется защищаться!

Яростное движение ногой, и фурия исчезла.

Встречи с этими двумя анахроничными женщинами породили множество проблем в жизни Лэннинга, которые непросто было разрешить. Будь они реальными гостьями из конфликтующих миров будущего, он, по крайней мере, был бы уверен в очевидности происходящего и не списывал все на проблемы сознания. Сколько раз бессонными ночами, ломая голову над этими неразрешимыми парадоксами, он опасался: не схожу ли я с ума.

Но в Испании же его догнала посылка с еще одной брошюрой Уила Мак-Лэна, теперь уже обладателя многих научных степеней, профессора астрофизики в одном из западных университетов. Научный труд, носящий название «Вероятность и определенность», имел надпись на титульном листе: «Денни от Уила – вторая петля времени, чтобы исправить первую».

Лэннинг обнаружил один из параграфов вводной части книги подчеркнутым и отчаянно искал в нем скрытый смысл:

«Будущим мы обладаем так же реально, как и прошлым, единственный указатель направления, будучи константой, коррелирует энтропию и вероятность. Но новая квантовая механика, разрушая абсолютную функцию причины и следствия, должна точно так же ликвидировать и суть разногласий. Нет никакой определенности в маленькой шкале событий, и, следовательно, “несомненности” микроскопического мира можно рассматривать в лучшем случае как статистическую величину. Возможность, в развернутом будущем, должна быть замещена определенностью. Элементарные частицы старой физики могут быть сохранены в новом пятимерном пространстве. Но любое рассмотрение этого гиперпространственно-временного континуума должно отмечать конфликтующую бесконечность возможных миров, лишь один из которых при пересечении геодезических линий с развивающимся планом настоящего может когда-либо стать физической реальностью. И из этой новой перспективы мы можем попытаться сделать математический обзор».

«Конфликтующие… возможные миры!»

При этих словах Лэннинг чуть не подпрыгнул. Вот он, просвет! Именно его, старого друга, можно посвятить в тайну: он единственный, кто поймет Лэннинга. И подскажет, являются ли Летони и Сорэйнья чудесными гостями из иного времени или стоит держаться от них подальше.

Он немедленно написал Мак-Лэну, изложил свою историю и спросил его мнение обо всем. Письмо долго мыкалось по инстанциям, задерживаемое цензорами, и, наконец, вернулось из Америки со штампом: «Адресат не обнаружен». Поиски через университетские круги дали малоутешительный ответ: Мак-Лэн уволился, чтобы заняться частными исследованиями. Его местонахождение неизвестно.

И Лэннинг продолжил свой нелегкий путь в одиночку по темному коридору войн и лет вплоть до 1937 года. Каблограмма Лао Менг Шана догнала его в Лозанне, где он выздоравливал после возвращения с испанской войны; немецкий осколок прочно засел в его колене. Находясь на отдыхе, он писал очередную книгу.

Обратившись в философа, он пытался анализировать тенденции развития мира: обнаруживать влияние добра и зла, пути разрешения конфликтов, которые могут либо помочь миру достичь расцвета технологической цивилизации, либо заставят скатиться в пучину разрухи и загнивания.

«Денни, мой старый американский друг, человечество нуждается в тебе, – вот что было в каблограмме. – Прилетишь в Китай?»

Решительное действие всегда было лекарством для измученного сознания Лэннинга. А газеты тех дней заставляли его кровь вскипать, публикуя описание гибели сотен женщин и детей при воздушных налетах. Не обращая внимание на ноющую боль в колене, он отложил древнюю, как мир, проблему добра и зла и вылетел в Каир, где пересел на быстрый пароход, идущий на восток.

Глава 4 Корабль мертвых

Стаи крылатой смерти носились в воздухе. Сирены не умолкали, возвещая о «пей чи» – летающих машинах. Перепуганный Шанхай стал черным от маскировки, но в городе уже желтели руины от Чапея на севере до доков Вангпу на востоке, куда угодили первые бомбы японцев.

Поврежденная левая нога благодаря стали заводов Крупа теперь превратилась в отличный барометр, реагирующий на любые изменения погоды. Прихрамывая, Лэннинг тащился через поле Лунгва, что на юге непомерно разросшегося города, к поврежденному самолету старинной модели. Полночная прохлада развеяла остатки сна; он вздрогнул, услышав гул в небе.

Лао Менг Шан, отныне его стрелок, уже был возле машины, с печальным видом встряхивая свои наручные часы. Он серьезно заметил на своем правильном английском, пытаясь перекричать шум моторов:

– Наши командиры слишком самоуверенны! Мои часы остановились, когда упала первая бомба. Дурное предзнаменование.

Лэннинг никогда не смеялся над суевериями – а некоторые пилоты смеялись. Но сейчас он улыбнулся в темноте: