Легион Фалькенберга

Их пригласил сюда Говард Баннистер. Он даже предложил им земли для постоянного поселения, хотя не имел на это права. Невозможно контролировать такую военную силу, не организовав собственную большую регулярную армию, и лекарство получается хуже болезни.

Но без Фалькенберга революция обречена.

А что будет, если мы победим? Что станет делать Фалькенберг после окончания революции? Улетит? Я его боюсь — он не из тех, кто так просто улетает.

Будь честна с собой, — подумала она. — Фалькенберг — очень привлекательный мужчина. Мне понравилось, как он приказал произнести тот тост. Говард дал ему отличный предлог для отказа, но он им не воспользовался».

Она хорошо помнит, как он стоял с поднятым стаканом, с загадочной улыбкой на губах, а потом отправился в упаковочный контейнер вместе с Иеном и его людьми.

Но храбрость — не диковина. Нам нужна верность, а этого он нам никогда не обещал…

И не у кого было спросить совета. Единственным человеком, которого она по-настоящему уважала, был ее отец. Перед смертью он пытался растолковать ей, что победа в войне — только небольшая часть решения проблемы. На Земле есть страны, которые пережили пятьдесят кровавых революций, прежде чем им улыбалась удача и какой-нибудь тиран захватывал власть и прекращал революции. «Революция — самая легкая часть, — говорил отец. — А вот править страной после революции — совсем другое дело». А что если Фалькенберг не позволит им сохранить завоевания революции?

Уснув, она увидела во сне Фалькенберга. Его жесткое лицо смягчилось. Он в военном мундире и сидит за столом. Рядом с ним главный старшина Кальвин.

— Этим оставить жизнь. Этих убить. Этих отправить в шахты, — приказывает Фалькенберг.

Рослый сержант переставляет крошечные фигурки, которые кажутся игрушечными солдатиками, но это не солдаты. Одна фигурка — ее отец. Другие — ранчеро. И это вовсе не игрушки. Это настоящие люди, только очень уменьшенные. Она едва слышит их крики, а строгий голос продолжает решать их судьбу…

Бригадир Вильфрид фон Меллентин посмотрел на холмы перед укреплениями повстанческой армии, потом вернулся в свою командирскую машину, поджидать возвращения разведчиков. Он принялся настаивать на немедленной отправке своих бронечастей на запад, едва было получено известие о падении Астории, но Генеральный штаб Конфедерации отказал.

«Глупцы», — подумал он. Штаб заявил, что риск слишком велик. Бронетанковые фридландские части фон Меллентина — лучшее соединение армии Конфедерации, и нельзя допустить, чтобы оно попало в ловушку.

Теперь Генеральный штаб убедился, что ему противостоит всего один полк наемников. Один полк. К тому же, наверное, понесший тяжелые потери при взятии Астории. Так утверждает штаб. Фон Меллентин посмотрел на карту и пожал плечами.

Кто-то удерживает проход, а у него есть основания с уважением относиться к ранчеро Нового Вашингтона. На пересеченной местности, как раз такой, какая сейчас перед ним, они могут достойно сражаться. Достаточно хорошо, чтобы измотать его части. «Но дело того стоит, — решил он. — За проходом открытая местность, и там у ранчеро не будет ни одного шанса».

У него на глазах рисунок карты менялся. Поступали доклады разведчиков, штабные офицеры фон Меллентина проверяли данные, соотносили с другими и вводили в компьютер. На карте появилась хорошо укрепившаяся пехота, причем в гораздо больших количествах, чем ожидал фон Меллентин. Проклятый Фалькенберг. У него сверхъестественная способность передвигать войска.

Фон Меллентин повернулся к своему начальнику штаба.

— Хорст, как ты думаешь, у них есть тяжелая артиллерия?

Оберет Карнап подал плечами.

— Вайс нихт, бригадир. Каждый дополнительный час дает Фалькенбергу возможность хорошо закрепиться, а мы потеряли слишком много часов.

— Это не Фалькенберг, — поправил фон Меллентин. — Он сейчас осаждает крепость у брода Доак. Мы получили сообщение ее коменданта. Большая часть сил Фалькенберга должна быть далеко на западе.

Он снова повернулся к картам, настолько подробным и полным, насколько это возможно без близкого непосредственного наблюдения.

Словно прочитав его мысли, Карнап спросил:

— Выслать разведчиков, бригадир?

Фон Меллентин смотрел на карту так, словно она могла еще что-то сообщить ему, но она не сообщала.

— Нет. Двигаем все силы, — принял он неожиданное решение. — Пинайте задницы, но колоть их не надо.

— Яволь. — Карнап негромко заговорил в коммуникатор. Потом снова посмотрел на командира. — Мой долг указать на риск, бригадир. Если у них есть артиллерия, мы понесем тяжелые потери.

— Знаю. Но если мы не прорвемся сейчас, можем не успеть освободить крепость. Если крепость Доак будет взята, война наполовину проиграна. Лучше тяжелые потери сейчас, чем долгая война потом. Я сам поведу атакующих. Вы останетесь в командной машине. — Яволь, бригадир. Фон Меллентин выбрался из тяжелой бронированной командной машины и пересел в средний танк. Он занял место в орудийной башне и негромко приказал водителю:

— Вперед.