Легенды о славном мичмане Егоркине

Петрюк вызвал своих подопечных – старшин и они устремились в провизионки – искать нужный номер серии на банках и ящиках. На их счастье, продовольствия оставалось не так уж много, и работа была сделана быстро. Парилкин трудился, не поднимая головы – даже от чая отказывался. Меж тем, петрюковские бойцы нашли почти похожую серию – а вдруг, она самая, а номер не сходится из-за сбоя в телеграмме? Это навевало мрачные мысли не столько на Парилкина, сколько на самого Петрюка. Построив в укромном уголке своих коков и баталеров, он жестко и непедагогично выяснял, а не делился ли кто из них тушенкой с местным населением? За ответ, который не удовлетворял мичмана, кок и баталер испытывали прочность обшивки собственной спиной. Однако, ничего, кроме возвращения обратно в закрома родины некоторой части честно наворованных консервов, которыми эта братия подкармливала своих “годков”, добиться не удалось.

Меж тем, разведка донесла, что Парилкин перешел на валерьянку, глаз не смыкает, ест наскоро, не выходя из каюты. А его даже никто и не стережет! Наоборот, ему даже стали сочувствовать! А раньше – только критиковали нещадно! И даже его подчиненные коки обещали ему сухарей заготовить – для тягот будущей жизни!

Наконец, к полудню, бледный, с темными кругами под глазами, покачивающийся от пережитого напряжения, но свежевыбритый и благоухающий французским одеколоном, помощник принес в каюту командира толстый отчет по продовольствию. Он был сделан им и Петрюком по всем тыловским правилам и даже – с каким-то особым шиком! Командир остался очень доволен. Вызвав к себе старпома и заместителя, он при них похвалил поразительную работоспособность и рвение помощника по снабжению.

– Вот! – сказал командир, – учитесь: офицер представил отчет по боевой службе почти за неделю до установленного срока! Ставлю пример! А вы у меня…

Старший лейтенант Юра Парилкин первый раз в жизни подумал – что хорошо служить – это приятно! Его поставили в пример, а раньше ставили только, фигурально выражаясь, конечно, в определенную позу. Однако этот успех приписал своим личным служебным качествам! Однако, при нашей швартовке к родному причалу и он и Петрюк напряженно всматривались в ряды встречающих. Конечно, никакой прокуратуры и ребят из других соответствующих структур не было. Но настроение было у них испорчено, тем приятнее было осознавать, что опасения не оправдались. После швартовки и традиционного официоза Тетушкин, видно, втихаря успевший “клюнуть” с кем-то из встречающих друзей-приятелей, расчувствовался и признался, что он и телеграмму “смоделировал” и шифровальщику хвост накрутил, и командира на пламенное выступление вдохновил, да и кое-какие слухи по кораблю распускал через верных людей. Сначала на него обиделись, а потом – простили. Ведь не для себя он все это делал, а исключительно – в интересах службы. А на меня Петрюк долго дулся – ему все снилось ночами, как его негры по джунглям ловят, собираясь его самого пустить на тушенку. Да выпили мы с ним сразу мировую и помирились.. А Парилкин стал служить вполне прилично и его взяли куда-то на повышение. Вот так!

– Да-а! – протянул Куропаткин. – А по мне, чем такая педагогика – так лучше в морду! Без разрушительных последствий! Парилкину что, он молодой пофигист, а у Петрюка и инфаркт мог бы быть!

– Вот я и говорю – каждому индивидуальный подходец нужен! Но Тетушкин, он хоть и баламут, а умный офицер. А ты пока тянешь только на вожака обезьяньей стаи. Горилле даже проще – хоть образование не мешает! Однако, надо бы и по домам – а то жены свою педагогику применят – организуют, нам теплую встречу с садизмом! Каждому – по заранее изученным болевым точкам! Опыт, блин, им позволяет!

Какие иногда бывают боевые задачи.

Нет, а кто спорит, что в наше время дождь был мокрее, шило – крепче, а килограмм тяжелее? Досужие разговоры после некоторого подогрева крепким, ароматным чаем, и кое-чем покрепче его, скатились на критику существующего порядка вещей. Как только общая беседа затронула тему традиций и мощи нашего флота, конечно, в центре внимания вновь оказался славный старший мичман Егоркин. Он не то чтобы лучше всех разбирался в этом вопросе, но делал это более доходчиво, на убедительных примерах, которых у него было по целой куче на каждый случай.