Легенды о славном мичмане Егоркине

Да, поработать пришлось! Надо отдать должное находчивости, распорядительности и запасливости помощника – нашлись и нужная краска, и инструменты. Матросы и мы работали весело и зло, дело двигалось, да так, что объем выполненной работы превышал обычный раза в три, к нашему собственному удивлению. У «пома» нашлись «излишки» продуктов, мы устроили «ночной чай» в кубриках, чтобы поддержать и как-то стимулировать всех участников «аврала». Я носился и кубриках, и в машине, где – подбадривая, где – следя за тем, чтобы не переусердствовали и не «угорели» от паров синтетической краски. Из динамиков летела веселая музыка, даже по верхней палубе, не смотря на глубокую ночь. Соседи и дежурная служба не возмущались – понимали «вкус момента».

К утру мы сделали почти все, что хотели. А помощник, Сергей Владимирович, продолжал удивлять – экипаж построился на подъем флага в совершенно новом рабочем платье и новых же сапогах. На флагштоке заполоскался новенький, тщательно отглаженный Военно – Морской флаг. Все командиры боевых частей, старшины команд доложили о готовности к смотру, предъявили командиру свою документацию. Все! Теперь началось время тревожного ожидания. Готовы-то мы готовы, но… Пути начальства неисповедимы…

Потом забегавший к нам глотнуть чаю дивизионный минер Петр Семенович сообщил, что представители МТУ флота действительно обнаружили свежие вмятины на легком корпусе лодки. Следы, как говорится, были налицо. Скрыть, если кто-то и хотел, факт попадания торпед, не удалось. Да и в гарнизоне об этом знали, в женских устах все обросло утрированными подробностями, в очереди женщины говорили о подлых «овровцах», чуть было не угробивших своими торпедами их героических мужей – подводников. Все эти слухи нам принес из поселка, вместе с почтой и сигаретами, один из наших мичманов, посланный для сопровождения почтальона и киномеханика.

Ближе к обеду, мы заметили двигающиеся в нашу сторону «Волгу» и несколько «УАЗ» – иков. Явно наступал «момент истины» для всех нас.

Машины подошли к учебным корпусам дивизиона. В гарнизоне это место называлось – «там, где кончается асфальт». Дальше дорога, доставшаяся еще от немцев и финнов, шла к топливным складам, но асфальтом наши флотские дорожники ее уже обделили. Из машин стали выходить офицеры, ожидая, как видно, распоряжений командования. Командующий неторопливо вышел из машины, подождал комбригов – и нашего, и подводников, наших же соседей по гарнизону, (откуда и была «пострадавшая» лодка), а также командира минно-торпедного комплекса, готовившего эти торпеды и кровно заинтересованного в «нужных» выводах.

Экипаж стоял в ожидании. Командир и я встали у трапа. Внимательно и оценивающе адмирал осмотрел борт и настройки корабля и что-то одобрительно сказал сопровождавшим офицерам. После чего, зашел на борт, принял доклад, громко и четко поздоровался с экипажем, затем – за руку – с каждым офицером и мичманом, попутно задавая простые вопросы. Кто – то из сопровождающих офицеров штаба флотилии, осмотрел матросов и восхищенно сказал: «Обратите внимание, товарищ командующий, у них – новые сапоги и робы!». Адмирал нашел взглядом помощника, чуть заметно улыбнулся, и сказал; «Смотрите, товарищ лейтенант, социалистическая предприимчивость – это похвально, но она должна иметь четкие ограниченные и, главное, законные границы!». Выслушав доклады, лично посмотрев карты и кальки маневрирования, он остался доволен. «Ну, что, товарищи комбриги – за торпедную стрельбу кораблю утверждаю оценку «отлично». Попадание даже не условное! Подводники не возражают? Все документы – потом!». Стоявший за его спиной начальник отдела ПЛБ флотилии заметил: – В реальных условиях при попадании торпеды корпус лодки разламывается в 80% случаев. Так что имели бы мы масляное пятно на волнах, а командир крутил бы на тужурке дырку для ордена.!

Тут командующий сказал, обращаясь к нашему комбригу:

– Заметьте, Сергей Сергеевич – я не требовал этот корабль под смотр, вы сами предложили! А теперь – пойдем вместе с вами и посмотрим!