Легендарный

— Док сказала мне, что если я спущусь туда и пробуду там хотя бы один час, то навсегда поменяюсь. Нельзя сказать, что она говорила неправду. После первого боя, когда кэп буквально вытолкнул меня на ринг и мне пришлось победить, раскромсав в кровь одному из бродяг лицо, да так, что тот походил на кровавое желе, я почувствовал внутри себя изменения. Сначала едва ощутимые, как шепот, потом сильнее и сильнее. И вскоре это чувство стало давить на меня. Мне хотелось еще и еще. Я не спал всю ночь, а утром, как наркоман побрел прямиком вниз, к яме. Людей в такое время там было мало, но я прождал почти десять часов, чтобы первым выйти туда. Мне сложно описать, что со мной случилось, но этот дурман взял меня в клещи. В тот день я избил еще двоих. Букмекер передал мне смятую пачку денег, посмотрел на меня оценивающим взглядом, как будто пытался купить меня, и только затем ушел в толпу. Я положил купюры в карман, вернулся в кабинет к врачу и отдал все ему.

— Зачем?

— Они мне были не нужны. Я дрался за что-то другое — не в деньгах дело. Это было удовлетворение, что ли. После изгнания злоба копилась во мне и вскоре должна была выплеснуться. Мне стоило дать ей выход. А когда выброс произошел и адреналин проник в кровь, я понял, что по-другому просто не могу. Черт! Ты не сможешь меня понять. Одно дело, когда ты уничтожаешь своего противника на расстоянии, да так, что не можешь разглядеть лица и предсмертных судорог, и совсем другое в рукопашном бою. Здесь все иначе. Нет, я, конечно, знал, что меня там ожидает, но что все обернется именно так, таким образом, вывернет меня наружу и сделает другим, не мог даже предположить.

— Ты убил кого-нибудь из них?

Я отрицательно покачал головой.

— Тогда о чем ты беспокоишься?

Его вопрос был странным. Я промолчал несколько секунд, не понимая шутит он или нет, потом вгляделся в его глаза, полные безразличия ко всему, что не касалось его лично.

— Ты же сам сказал, что ни капитан, ни врачи, ни даже ты, не видели в них людей.

— И как это все оправдывает?

— Очень даже оправдывает. Бой всегда заканчивается так — кто-то выигрывает, кто-то остается на земле. Это жизнь. Законы природы. Мироздания. Не нужно искать глубинных смыслов там, где все гораздо проще.

— Ты говоришь так, потому что не сталкиваться ни с чем подобным.

— Да ладно? — офицер ехидно улыбнулся, оттянув край губы. — После твоего изгнания, я служил в Клане все это время и мне доводилось видеть гадости и мерзость почти каждый день. Войны. Глобальные и локальные. Много кого мне довелось уничтожить и не меньше пришлось похоронить. Я привык. Я понял, что можно сойти с ума, если задумываться над каждым выпущенным снарядом. Каждое попадание — это чья-то боль. Чья-то кровь, жизнь, закончившаяся в самом рассвете сил. Чьи-то слезы. Насилие никогда не приносит радости. Никому. Разве только конченным психам, что получают от этого особенное удовлетворение.

— А разве мы нормальные?

— Конечно. Иначе бы не сидели здесь. Нам хватило сил и умений, чтобы дожить до этого дня. Сколько нас было? Всего дюжина, чуть меньше, а в живых осталось двое. Разве это не показатель? Полоумные не живут так долго — время не то. Так что зря ты терзал себя в тот момент. Если человек отказывается быть человеком и скатывается в пучину животных инстинктов, полностью покоряясь им, то и жалости они не достойны. Как бешеные звери они подлежат отстрелу. Ты делал правое дело, просто никто тебе этого не объяснил.

* * *

Он пересчитывал деньги, сидя на своем громадном кресле и улыбался, как будто только что сорвал джек-пот. Его глаза горели, толстыми пальцами капитан перебирал помятые купюры на некоторых из которых все еще была видна кровь. Закончив делать это и отложив солидный выигрыш в сторону, он обратился ко мне, потирая руки и готовясь сделать предложение.

— Ты уже наверняка догадываешься зачем я тебя позвал сюда?

Я молчал, чувствуя как боль растекается от моего глаза, опухшего после пропущенного удара одного из бродяг. Меня избили почти до бессознательного состояния, кое-как, каким-то невообразимым образом, мне удалось довести бой до победного конца и последствия его все еще мучили меня нарастающей болью.

— Тебе сегодня здорово досталось, мальчик мой, но все это было не зря, — он коснулся ладонью пачки денег и остановил на ней взгляд. — Я вот что подумал. Может хватит этого мордобоя, а? Ты молод, силен, у тебя есть выучка, в конце концов ты умеешь управлять мехами.

— Что вы хотите? — напрямую спросил я капитана. Тот поднялся со своего места, все еще держа взгляд на смятой пачке денег, потом прошел вдоль стола и остановился у громадного иллюминатора, выводившего взор капитана корабля в черное холодное пространство космоса.

— Мне кажется, что тебе достаточно калечить себя. Ты уже сам на себя не похож. Взгляни в зеркало. Что с тобой стало. Твое лицо превратилось в отбивную, скоро ты и сам себя не узнаешь.

— Я не понимаю.

Капитан глубоко вздохнул.