Легендарный

Запись закончилась. Я в очередной раз прослушивал слова Инструктора и думал над тем, что он сказал. Он так и не появился, как и обещал мне тогда перед отправкой. Его голос я услышал по специальному прибору связи, вмонтированному в стену и пищавшему, как пойманная в клетку мышь. Прокручивал сообщение снова и снова, иногда останавливаясь в местах, где он упоминал моего отца.

«Вера», говорил он. «Это все, что осталось у нас с той поры». Я сидел на своей кровати. Один посреди огромной пустынной планеты. Пытался несколько раз выйти наружу, но все время попадал под удар стихии — буря бушевала уже второй день. Запасы пищи и воды подходили к концу и вызвать кого-то с базы не представлялось возможным — приемник работал в одну сторону. Стал экономить еду, питаясь только один раз в день.

По вечерам, когда становилось жутко холодно и одиноко, включал запись по новой, слушая как инструктор рассказывал про моего отца.

— Сиб-группа номер двадцать семь. Этот номер выжжен у меня на запястье как память о том, откуда я пришел, и кто мне дал путевку в жизнь. Я смотрю на нее прямо сейчас, когда диктую это сообщение записывающему устройству, и как будто возвращаюсь в то время, когда мне было столько же сколько и тебе. Огонь, вода, выстрелы и раздирающая боль от первого ранения. Кто знает как все могло сложиться попади мой соперник на предварительных испытаниях туда куда он целился. Наверное, меня бы сейчас не было в живых. Тогда в лесу двоих из наших так и не нашли. Черт его знает что с ними произошло, но парни исчезли. Пропали, как будто их и не было вовсе. Мы вернулись в казарму, посмотрели по сторонам и легли спать, уставшие от всего и вся, что преследовало нас на протяжении последних нескольких дней. И несколько коек так и остались пустовать до самого утра. Потом за ними пришли. Двое солдат, по-моему это были вольняги, взяли кровати и унесли, и больше я их не видел. Мне не передать как страшно тогда было. Как будто со всех сторон дьявольская сила сдавливала меня тисками и пыталась выжать оставшиеся соки, а потом выбросить как сморщенный сухофрукт. Но я сопротивлялся. Сжимал зубы до боли в челюсти, а потом кричал, как ты тогда на лобном месте. Ты можешь злиться на меня, проклинать. Мне все равно. Эдвард поступил бы так же. Он всегда так поступал. Слабость для пилота смертельна. Только железная воля и стремление достичь поставленной цели — вот, что отличает настоящего пилота от мямли-вольняги. Они скованы чувствами, они слабы, потому что природа наделила их этой слабостью. Евгеника — первая попытка человека вырваться из оков природы и сделать будущие поколения свободными. Идеальными. Гувер был таким. Он смог освободиться от проклятья и стал героем.

Жилище постепенно засыпало песком. Стихия за пределами этого маленького островка безопасности бушевала сильнее обычного. Едва я смог приоткрыть дверь и посмотреть краем глаза на все происходящее, как ветер ударил меня по лицу, глаза заболели от попавшего внутрь песка и дверь тут же захлопнулась обратно.

Шел четвертый день. Еда заканчивалась и страх в купе с отчаянием становился внутри меня все сильнее. Теперь мне казалось, что инструктор говорит со мной напрямую. Я прослушал запись сообщения уже сотню раз, видел силуэты людей, проходивших мимо моего жилища, через маленькое окошко. Поднимался с кровати и на последних силах подходил к дверям. Шум. Ветер. Вой стихии нарастал. Какой сегоднядень? Пятый? Шестой? Я не знаю. Я видел как опускалось местное солнце за горизонт, видел как бледные лучи пробивались сквозь занавесу пыли и исчезали, давая понять, что день подошел к концу. Но мне все почему-то казалось ложным. А вдруг это постановка? Вокруг меня ведь никого нет. Я помню как далеко машина отъехала от базы снабжения. Отсюда по меньшей мере сотня километров. Звук пассажирского корабля или другого транспорта я бы услышал. Меня нельзя было обвести вокруг пальца. Но тогда почему я вижу людей с другой стороны дверей?

— Знаешь почему Аттестация называется Кровопусканием?

— Нет, — покачал головой и увидел как двери жилища распахнулись.

— Традиция посвящения в воины с давних времен была основана на крови. Воином нельзя родиться, это звание нельзя купить, ты можешь быть кем угодно, но для того, чтобы обрести этот титул нужно было пройти через кровь. Ты не можешь узнать, что чувствует пилот, когда уничтожает противника, пока сам этого не сделаешь. Ты никогда не узнаешь, что такое боль, пока не ощутишь эту боль на себе, пока не причинишь эту боль кому-то другому. И чем чаще ты это делаешь, тем быстрее привыкаешь ко всему окружающему. Рождение — Смерть. Убийство — Секс. Все это противоположные стороны человеческой жизни. Одни и те же движения. Вперед-Назад, Вперед-Назад, Замах-Удар, Замах-Удар. Ничего нового, все придумано до нас, нам лишь остается отточить эти навыки до совершенства и применять по мере необходимости. Мы рождаемся в крови и с криком, и умираем такими же. Кровопускание — тоже рождение, только во взрослую жизнь.

— Как… как ты… тут… — бредил я, пытаясь подняться.