Легенда о воре (ЛП)

"Куда, черт подери, подевался этот жирный генуэзец? Он уже должен был прийти".

- Вы в порядке, сеньор? Я нахожу вас сегодня несколько отсутствующим, - спросил торговец шелком.

- Я в полном порядке, мастер Ван дер Берг. Продолжайте, прошу вас.

- У вас снова проблемы с ногой?

Шагах в двадцати правее Варгас увидел чиновника Палаты по делам колоний. Это был бледный, низкорослый и тщедушный человек. Он находился среди людей в нижней части ступеней, на нем была шляпа с голубым пером, как они условились. Он уже начал проявлять признаки нетерпения и, несмотря на холод, не прекращал вытирать платком пот со лба.

"Проклятый Мальфини, настоял на обмене у всех на виду. "Так не будет риска, что этот мерзавец устроит нам ловушку, и это будет менее подозрительным", - заявил он. Только бы этот трусливый педик не разнервничался в разгар операции", - подумал Варгас, прикусив нижнюю губу. Замысловатая логика банкира, столь превосходно звучавшая накануне, теперь казалась полнейшим безумством.

- Спасибо за вопрос, добрый друг. Нога уже лучше... будьте добры, расскажите мне о тех новых оттенках красного, которых вы, по слухам, добились в ваших мастерских.

Торговец шелком пустился в счастливые разглагольствования, на которые Варгас не обратил ни малейшего внимания. Купец продолжал вглядываться в толпу в поисках своего партнера. Он не смог сдержать вздоха облегчения, когда наконец увидел Мальфини в сопровождении одного из охранников банка. В руках его была тонкая кожаная папка. Генуэзец жестом велел своему спутнику остановиться, а сам погрузился в толпу.

Варгас собирался снова повернуться к торговцу шелком, когда в паре метров от Мальфини появилось лицо, которое он раньше никогда не видел. Это был худощавый парень в классическом черном одеянии, какое носили ученики и помощники в банках и лавках ростовщиков. Купец не обратил бы на него внимания, если бы, когда Мальфини повернулся к служащему Палаты, парень не взглянул мельком в их сторону. Напряжение в его глазах заставило Варгаса похолодеть. Он уже видел подобный взгляд раньше на собственном лице. Это были глаза хищника.

"Что-то не так".

Мальфини был всего в паре шагов от служащего Палаты, когда вдруг поскользнулся и упал на землю всем своим жирным телом. Началась неразбериха, десятка два рук протянулись на помощь генуэзцу, который выл от боли, будто упал на раскаленные угли вместо керамической плитки. Но Варгаса это не волновало. Он следил только за молодым учеником, который тоже наклонился помочь генуэзцу.

А затем исчез.

Варгас захромал вперед, по пути сметя в сторону торговца шелком, но было уже слишком поздно. Он еще не добрался до Мальфини, когда крики последнего возвестили о том, что его обокрали.

XXV

Таверна в Триане была темной и полной дыма дырой. Снаружи не имелось даже вывески, здесь не останавливались на стаканчик вина прохожие.

Капитан де Гроот наведывался сюда несколько раз, и всегда из-за темных делишек. Его не пугали головорезы с мрачными взглядами, вынимающие сталь из ножен и не позволяющие войти внутрь, прежде чем он не объяснял, кто такой и по какому делу явился. Сильный как вол и заправский фехтовальщик, де Гроот мало кого боялся в этом мире. Он не был смелым человеком с общепринятом смысле слова, поскольку чтобы быть храбрецом, необходимо знать, что такое страх. Отсутствие у него страха происходило от нехватки воображения. Во многих смыслах Гроот был просто животным, которое не в состоянии видеть дальше, чем на день вперед, или находить радость в чем-либо кроме удовлетворения примитивных инстинктов.

Варгас никогда не спрашивал Гроота, за что его поместили в тюрьму, откуда купец его вытащил. Фламандец с удовольствием бы ему об этом рассказал, если бы не был уверен, что его господин и так прекрасно осведомлен о его истории, потому что никогда ни шагу не ступал, не выяснив, сколько тараканов скрывалось под камнем, на который собирался поставить ногу. По этой причине капитан слепо ему подчинялся, поскольку крайне не любил самостоятельно определять свою судьбу. Хватало доказательств того, что случалось, когда он сам принимал решения.

Он вырос на ферме в предместьях Роттердама в компании одной лишь кукурузы и занимаясь лишь заточкой кос об оселок. Он ловил мелких животных, вроде крыс и енотов, и пробовал на них остроту ножей, наблюдая, как они умирают с пустым, как у вола, взглядом, и спрашивал себя, чтобы он почувствовал, вонзив железо в человека.

Его семья заметила, что в голове у маленького Эрика что-то не в порядке. Хотя они никогда не говорили этого открыто, мальчик их пугал. В двенадцать с половиной лет, уже будучи ростом метр восемьдесят, он мог поднять и поставить на ось мельничное колесо, когда то соскакивало. Не зная, как с ним совладать, родные предпочитали держать его подальше от соседей. Живя в десяти милях от самого большого горда Фландрии, мальчик никогда не бродил по его улицам.