Легенда о гетмане. Том I

Вечером того же дня на совещании гетмана с полковниками было решено треть новобранцев отправить по домам с наказом поднимать народ и быть готовыми при приближении казацкого войска присоединиться к нему. Еще часть их должна была остаться с кошевым атаманом для охраны Сечи. В поход Хмельницкий приказал выступать примерно четырем тысячам казаков, в основном товарищей, включая шесть пехотных полков, конницу Ганжи и артиллерию Чарноты. Гетман не хотел без особой необходимости брать с собой в поход новоиспеченных казаков, не имевших военного опыта, вчерашних гречкосеев, помня, что большинство предыдущих восстаний закончилось поражением именно благодаря таким необстрелянным новобранцам.

— Нет уж, — делился он с Лутаем своими мыслями, — пусть они лучше разойдутся по домам и будут готовы примкнуть к восстанию позднее.

Кошевой согласно кивал головой, он и сам не особенно доверял новобранцам.

В то время, как запорожцы заканчивали последние приготовления к выдвижению из Сечи, коронный гетман Николай Потоцкий, в свою очередь, был готов к наступлению на Запорожье.

Еще зимой, получив послание от Хмельницкого, он, находясь тогда в Малой Польше, выступил, не дожидаясь весны, на Украйну. Испытанный воин и опытный полководец, Потоцкий ни на секунду не поверил в мирные намерения бывшего чигиринского сотника. Однако, понимая, что тот начал с ним вести дипломатическую игру, коронный гетман решил ему подыграть и направил на Сечь для переговоров своего посланника шляхтича Хмелецкого, с которым Хмельницкий издавна приятельствовал. Потоцкий в своем письме приглашал Хмельницкого явиться к нему в Корсунь, обещая, что не будет его преследовать за прошлое. Конечно, Богдан, ссылаясь на различные обстоятельства, отказался от этого приглашения, но Потоцкий продолжал слать к нему гонцов, предлагая различные варианты решения спорных вопросов. Все это делалось им для вида, а в действительности он рассылал свои универсалы приграничным воеводам и старостам, требуя прислать свои надворные команды для усиления имеющихся у него войск. Эти призывы большого отклика не находили, так как польские магнаты не особенно верили в то, что казаки осмелятся выступить из Сечи, тем более, что многим из них, а, особенно Конецпольскому, было известно, что Хмельницкий убежал на Запорожье из-за своих личных обид и притеснений со стороны Чаплинского. Также ни для кого не было секретом, что на Сечи находится не более 300–500 запорожцев.

Получив послание от Хмельницкого, забеспокоился и король. Узнав, что еще до наступления весны Потоцкий выступил на Украйну, он написал ему резкое письмо, потребовав объяснений.

Читая строки королевского послания, гетман все больше хмурился. Как и все представители высшей польской аристократии, он относился к Владиславу 1У без особого пиетета. Находясь во главе Речи Посполитой уже более пятнадцати лет, король не проявил каких-либо качеств государственного деятеля, за которые его стоило бы уважать. Вступив в брак с австрийской принцессой, он испортил отношения со Швецией, но желаемого трона австрийского цесаря так и не добился. Претендуя на московский престол, он дважды ходил в поход против русских и оба раза неудачно. Слабохарактерностью Владислава 1У аристократы пользовались без зазрения совести и вели себя, особенно в южнорусских землях, как самодержавные властители.

Коронный гетман дочитал королевское письмо и задумался. Как бы он в душе не относился к королю, но тот являлся главой государства и проигнорировать его послание гетман не мог.

Потоцкому в то время было около пятидесяти лет. Был он еще довольно бодр и энергичен. Он был не особенно высокого роста, но привычка командовать придавала ему властный и внушительный вид. Больше половины своей жизни он провел в боях и походах, постепенно продвинувшись по карьерной лестнице до главнокомандующего всеми вооруженными силами Короны. Выходец из древнего аристократического рода Потоцких из Потока, гетман по характеру был вспыльчив и несдержан. С годами он стал к тому же раздражителен и не принимал чужого мнения. После ухода из жизни Станислава Конецпольского, он считал себя первым полководцем Речи Посполитой и выговор от короля, больно ударил по его самолюбию. Ведь, исходя из смысла письма, король усомнился в его качествах военачальника и правильности принимаемых им решений.

— Ну, этот лайдак Хмельницкий, дорого мне заплатит, — произнес он сквозь зубы, отложив королевское послание в сторону. Его одутловатое, в глубоких морщинах лицо стало пунцовым, а взгляд бледно-голубых, будто выцветших глаз, метнул из-под нахмуренных бровей ледяную молнию.

Гетман пододвинул к себе лист бумаги и, обмакнув перо в чернильницу, стал писать ответ на королевское письмо: