Ледовый десант

Командир «тигра» посоветовал Вассерману спуститься в танк и наблюдать за местностью через триплекс. Но Вассерман не обратил внимания на его слова. Кого опасаться? Подразделений Красной Армии нет. По партизанам генерала Василия только что нанесли удар «юнкерсы».

У группы оберста Вассермана было и другое задание. Его танки и мотопехота на нескольких десятках грузовых машин должны были затянуть узел «мешка», в который попал генерал Василий под Цуманью и Деражним.

Манштейн, фон Дем Бах и Хорст Вассерман все продумали. Кавалеристы русских генералов Баранова и Соколова устали за три недели боев, распылили свои силы. Им надо несколько дней, чтобы прийти в себя. За это время можно покончить с партизанской группировкой генерала Василия.

Так все и будет. Красные в Польшу не пройдут. Уже завтра от отрядов генерала Василия останется мокрое место. Три пехотные дивизии и танки Вассермана уничтожат партизан.

Комбриг Микольский сел на пенек возле Андрея Стоколоса, принимавшего радиограмму из штаба Василия Андреевича.

— «Молния», — сняв наушники, сказал Андрей. — В нашем квадрате обоз с ранеными красноармейцами. Пятьдесят подвод. Надо разыскать. Спасти. Комбригу явиться срочно на совещание в штаб.

— Как мог попасть во вражеский тыл обоз с красноармейцами? — пожал удивленно плечами Микольский. — Матка боска! Двое наших мчат от Ровенского шоссе! — воскликнул он и резко поднялся.

Когда всадники подъехали — это были партизаны из дозора, — Микольский встревоженно спросил:

— Что случилось?

— Пятнадцать танков…

— Один громоздкий. Здоровенный…

— А за ними штук двадцать грузовиков с солдатами… — перебивая друг друга, ответили партизаны.

— Бронебойщикам! Гранатометчикам! — крикнул Микольский. — Приготовиться к бою! Вот тебе и «Червона ружа…». Здоровенный, громоздкий — это «тигр». Я видел этих зверей в Москве на выставке трофеев. Андровский! Бери пятьдесят всадников и три расчета ПТР. Мы тут начнем, а вы ударите в хвост колонны.

Андрей взял с подводы завернутую в плащ-палатку десятизарядную винтовку СВТ с оптическим прицелом, проверил, есть ли в магазине патроны, вытер носовым платком масло с затвора.

…Рокот танков нарастал, приближался. Стоколос с винтовкой в руке и автоматом, висевшим на груди, стоял возле комбрига. Тот с недоверием посмотрел на СВТ.

— С такими винтовками мы с Ваней Оленевым начали войну в три часа пятьдесят пять минут по московскому времени, — сказал Андрей.

— Война началась в четыре часа, — поправил его кто-то из бойцов.

— Может, и в четыре. Но мы с Оленевым открыли огонь по подплывавшим на лодках гитлеровцам в три часа пятьдесят пять минут. — Андрей поднял глаза на комбрига: — Если кто из немцев высунет голову из башни, сразу стреляю.

— Хорошо, — кивнул Микольский. — Твой выстрел будет сигналом к бою.

Первыми из-за поворота выскочили мотоциклисты.

— Пропустить! — приказал Микольский.

Когда шесть мотоциклов с колясками, в которых сидели фашисты, промчались, появились танки. В третьем «тигре» стоял офицер, высунувшись из люка по пояс и держась за скобу рукой в белой перчатке.

Андрей стал целиться в грудь фашиста.

Лесную тишину вспугнул выстрел. Офицер ткнулся головой в броню «тигра». Белая перчатка выпала из его руки.

Уничтожив несколько танков и машин, партизаны отступили в глубь леса.

18

«Эмка» генерал-лейтенанта Шаблия остановилась возле хаты тетки Софии.

Первым из машины выбрался Максим Колотуха. За ним Семен Кондратьевич Шаблий.

Вошли во двор. На двери хаты висел замок. Неподалеку стоял турник. На нем подтягивался, делал «передний вылаз» и «крутил солнце» Андрей, когда учился в школе.

Шаблий заглянул в хлев. Там возвышался штабель нарубленных дров. Возле него — топор и лопата. «Кто-то хозяйничал, даже печь топил», — улыбнулся генерал.

Шофер Микола и Колотуха начали копать землю под дубом. Шаблий стоял рядом и молчал.

Вдруг позади раздался чей-то голос:

— А вы, скажу откровенно, «Аврору» знаете? Почему здесь роете?

Шаблий обернулся: перед ним стоял дед Пилип. На ногах калоши, подвязанные бечевкой, одет в синие галифе и старый морской бушлат.

— Знаем «Аврору»! — крикнул Колотуха. — Это она по буржуазии стреляла в ночь на двадцать пятое октября семнадцатого года.

— Тогда свои, — тряхнул седой головой дед Пилип. — Сам лично был на «Авроре» в ту вечно памятную минуту. Сокровенно скажу вам… Здравствуйте, товарищ генерал! Здравствуйте, наш славный земляк, Семен Кондратьевич! Узнали меня?.. Я ваших парашютистов, ангелов небесных, в прошлом году принимал. Сюда, к дубу, и Таню приводил.

— Здравствуйте, Пилип Матвеевич! Рад видеть вас, — обнял генерал деда. — За то, что принимали наших, спасибо. Узнаете одного из них? — кивнул он на Колотуху.

— Кажется, Максим? Старшина…

— Ха, берите выше, Пилип Матвеевич! — крикнул Колотуха.

— Вижу, что уже капитан… Я ключи от хаты нашей Софии сохраняю. Музей после войны здесь создадим. Даже бушлат свой отдам в музей. А назовем его: «Музей революции и нашей боевой славы». А? Сокровенное название? Давно уже про него думал.