Ледокол «Ермак»

Направление и скорость ветра, наличие восходящих и нисходящих потоков воздуха в значительно большей степени влияют на безопасность полетов на вертолетах, чем на самолетах. А в каких потоках воздуха мы окажемся при взлете и посадке на площадку, которая качается вместе с ледоколом? Насколько они опасны для вертолета?

…Константин Андреевич привязал к деревянному шесту длинную ленту, и с этим „прибором“ мы стали ходить по палубе, буквально определяя, откуда ветер дует. Выдумка дала свои результаты: вскоре мы получили вполне определенное представление о тех воздушных потоках, в которых нам придется взлетать и садиться.

С самого высокого капитанского мостика, в самый сильный морской бинокль видно все же не так далеко, как с вертолета, а следовательно, без винтокрылой техники ледоколу не обойтись. Капитан Бызов понял это после первого же полета на нашем вертолете. „Ермак“ вынужден был остановиться, а с ним и весь караван, встретившись с тяжелыми льдами. Как обойти эти паковые льды (многолетние дрейфующие льды. – Прим. авт.), было неизвестно. Тогда капитан и решился впервые слетать с нами на „несерьезной“, с точки зрения моряков, технике. Стоило нам подняться метров на сто, как стало ясно: „Ермаку“ для того, чтобы выйти в сравнительно легкие льды, надо вернуться назад и идти чуть правее от разводья к разводью. После этого полета в кают-компании Бызов прилюдно похвалил и вертолет, и нас, и это, что и говорить, было очень приятно.

Первый полет по направлению нашего движения к проливу Вилькицкого выполняем тоже вместе с капитаном „Ермака“ Константином Константиновичем Бызовым. И заранее настраиваем себя на его успешное завершение, может быть, даже на добрые слова в наш адрес в кают-компании, а почему бы и нет?

– Готовьте вертолет к полету, слетаем, посмотрим, что там творится. Карта – картой, но и самому посмотреть не мешает.

Обрадованный возможностью еще раз помочь и ледоколу, и каравану кораблей, я поспешил к вертолету и сообщил об этом своему бортмеханику. Затем спустился в каюту, надел летные арктические „доспехи“. Снова поднялся на мостик, доложил капитану, что к полету все готово, можно лететь, хотя и одолевало меня в тот момент некоторое сомнение: а нет ли в машине каких-то неизвестных нам дефектов, которые могут стать причиной серьезнейшей неприятности в воздухе? Первый раз пришла мне в голову такая крамольная мысль, а виноват в этом был Лещенко, который на мой вопрос, все ли в порядке, ответил: „Почти“, – пообещав все объяснить после полета.